|
Текущее время: 14 дек 2024, 13:04
|
Сообщения без ответов | Активные темы
|
Страница 1 из 1
|
[ Сообщений: 2 ] |
|
4 природных врага-Теун Морез (Дар Орла)-толтекское наследие
Автор |
Сообщение |
Ailar
Основатель
Зарегистрирован: 14 апр 2009, 19:07 Сообщений: 3083 Откуда: Россия
|
4 природных врага-Теун Морез (Дар Орла)-толтекское наследие
выдержки их книги ТЕУНА МОРЕЗА "Крик Орла", толтекское наследие Четыре природных врагаАйлар писал(а): Я достаточно часто вспоминаю на лекциях и статьях толтеков... предлагаю Вашему внимание небольшой отрывок из классики толтекской темы)), но воздержитесь, пожалуйста от полного отождествления - интегральный подход, который я предлагаю, несомненно, опирается на ключевые точки мировосприятия толтеков, но не является точной копией.
Постарайтесь в этом вопросе - "чувствовать свое сердце", оно самый лучший советчик и судья по этим вопросам. Есть "Путь с Сердцем", а есть "Путь Приключения", это не одно и тоже, по этому вопросу каждый из нас - делает свой выбор самостоятельно.
Обратите внимание в этом отрывке на этапы становления Воина Духа... эти понятия универсальны и их смысл - общий для всех. Не привязывайтесь к антуражу и внешним "фантикам" ( как например, К.К - Карлоса Кастанеду - некоторые пытаются определить, как автора, пропагандирующего использование галюциногенных грибов и бессмысленного погружения в темы мистики и тд. Бред и профанация! ЭТОТ АВТОР ДАЛ МИРУ ПОТРЯСАЮЩЕЕ И УНИВЕРСАЛЬНОЕ СРЕДСТВО ЭВОЛЮЦИИИ СОЗНАНИЯ, которое помогает осознать КТО МЫ ЕСТЬ и приблизиться к себе значительно ближе, чем прежде. За внешней мишурой - нельзя терять главное, смысл...
ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ СИЛУ, НУЖНО ЗАЯВИТЬ ПРАВА НА НЕЁ. ДЛЯ ЭТОГО НЕОБХОДИМО ПОБЕДИТЬ ЧЕТЫРЁХ ПРИРОДНЫХ ВРАГОВ. В предыдущей главе мы говорили о четырёх атрибутах воина и узнали, насколько важное место они занимают в его жизни. Однако над желаемым необходимо трудиться, и для того, чтобы сделать свою волю командой Орла, недостаточно просто захотеть этого - это процесс постижения того, как заявить свои права на силу, своё наследие. Повторим, что никто не может наделить человека силой по той простой причине, что сила представляет собой знание, обретаемое на собственном опыте. Таким образом, чтобы получить силу, нужно быть способным выстоять в битве за силу, а до этого момента сама сила постоянно бросает воину вызов. В жизни встречаются четыре категории сражений, известных как четыре природных врага; в каждой из сменяющихся жизней воину предстоит столкнуться с этими врагами и победить их. У любого проявления жизни есть два возможных последствия - положительное и отрицательное, - и то, каким станет это следствие, зависит от намерения человека. Четыре природных врага являются в действительности просто отрицательными аспектами, или следствиями, четырёх атрибутов воина. Иными словами, враги и атрибуты представляют собой одни и те же силы, проявляющиеся сначала как четыре природных врага, а затем, когда человек побеждает их, - как четыре атрибута воина. ВСЕ СИЛЫ ПРИРОДЫ ПО СУТИ СВОЕЙ НЕЙТРАЛЬНЫ. ОНИ ПРОЯВЛЯЮТ СЕБЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ ИЛИ ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ - В СООТВЕТСТВИИ С НАМЕРЕНИЕМ ЧЕЛОВЕКА. НЕВЕРНОЕ ПОНИМАНИЕ ЭТОГО ПОСЛУЖИЛО ПРИЧИНОЙ ПОЯВЛЕНИЯ ОШИБОЧНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СВОБОДНОЙ ВОЛЕ. У ВОИНОВ НЕТ СВОБОДНОЙ ВОЛИ. У НИХ ЕСТЬ ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫБОР: ДЕЙСТВОВАТЬ БЕЗУПРЕЧНО ИЛИ НЕБЕЗУПРЕЧНО. ОТСУТСТВИЕ БЕЗУПРЕЧНОСТИ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ДЛЯ ВОИНА ДОСТОЙНЫМ ВНИМАНИЯ ВЫБОРОМ. И ПОЭТОМУ СВОБОДНАЯ ВОЛЯ ЯВЛЯЕТСЯ ДЛЯ НЕГО ЯВНЫМ ПРОТИВОРЕЧИЕМ. Чрезвычайно полезным для ученика является ведение специального дневника, в котором он отмечает каждый вызов, каждое сражение с четырьмя природными врагами; ученику следует стараться различать, к какой категории относится каждый вызов. Это совсем несложно, однако такие действия дают ученику преимущество ощущения контроля над ситуацией и дисциплинированности, которые необходимы для воспитания правильного расположения духа. Помните, что жизнь воина строго упорядочена; это не хаотическая неразбериха непоследовательных мыслей и запутанных эмоций. У каждой мысли и чувства есть цель, однако эта цель никогда не станет ясной, если мысли и эмоции смешиваются в однородный спутанный клубок. ВНАЧАЛЕ ЛЮБОЕ ОБУЧЕНИЕ ПРОХОДИТ МЕДЛЕННО, НО СО ВРЕМЕНЕМ ОНО НАБИРАЕТ СКОРОСТЬ И СИЛУ, КАК КАТЯЩИЙСЯ СНЕЖНЫЙ КОМ. ОДНАКО ПОДЛИННОЕ ОБУЧЕНИЕ СОВЕРШЕННО ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ОБЫЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О НЁМ. И ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ УЧЕНИК ОЧЕНЬ СКОРО ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕ В ЛАДАХ СО СВОИМИ МЫСЛЯМИ И ЭМОЦИЯМИ. НЕ ИЗУЧАЯ ТОГО, ЧТО, КАК ОН СЧИТАЛ, ЕМУ ПРЕДСТОИТ ИЗУЧАТЬ, УЧЕНИК СТАНОВИТСЯ ЖЕРТВОЙ СОБСТВЕННЫХ СОМНЕНИЙ И ПОДОЗРЕНИЙ, И ЕГО ОЧЕНЬ БЫСТРО ОХВАТЫВАЕТ ИСТОЩАЮЩЕЕ ЧУВСТВО СТРАХА - СТРАХА, С ПУГАЮЩЕЙ СТРЕМИТЕЛЬНОСТЬЮ УСИЛИВАЮЩЕГОСЯ ПО МЕРЕ ТОГО, КАК УЧЕНИК СОСРЕДОТОЧИВАЕТСЯ НА СВОИХ УСИЛИЯХ ПОНЯТЬ ЕГО ПРИЧИНЫ. ДАЖЕ НЕ ОСОЗНАВАЯ ТОГО, УЧЕНИК СТАЛКИВАЕТСЯ С ПЕРВЫМ ПРИРОДНЫМ ВРАГОМ - СТРАХОМ. ПОД ВЛИЯНИЕМ ЭТОГО СТРАХА НАЧИНАЕТ РАСПАДАТЬСЯ ОЩУЩЕНИЕ ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОСТИ, ЧТО ВЫЗЫВАЕТ У УЧЕНИКА НЕПРИЯТНОЕ ЧУВСТВО ТОГО, ЧТО ЕГО РАССУДОК ПОД УГРОЗОЙ И ПОДВЕРГАЕТСЯ КАКИМ-ТО АТАКАМ. Страх представляет собой ужасного врага, которого очень нелегко одолеть по той простой причине, что он имеет множество личин. Не успевает человек победить один аспект страха, как на поверхность поднимается ещё более пугающий аспект. Если ученик хоть раз, пусть даже совсем немного, уступает своему страху, он неизбежно терпит полное поражение, а результатом борьбы немедленно становится полная паника или нечто похожее. Ирония судьбы заключается в том, что каждый раз, когда страх поднимается на поверхность, ученик немедленно ощущает, будто его рациональность подвергается атаке, не осознавая, что на его разум нападают его же сомнения и подозрения. Иными словами, рациональный ум регистрирует атаку, делая выстрел в собственную ногу! НЕПРЕОДОЛИМЫМ ИСКУШЕНИЕМ ДЛЯ РАЦИОНАЛЬНОЮ УМА ЯВЛЯЕТСЯ ЖЕЛАНИЕ СДАТЬСЯ НА МИЛОСТЬ СТРАХА. НО, ИНДУЛЬГИРУЯ В ЭТОМ ИСКУШЕНИИ, РАЗУМ УБИВАЕТ СЕБЯ. Временами страх может быть таким неуловимым, что его очень нелегко выявить. В зависимости от конкретной личности, люди боятся самых разных вещей. Важно, однако, осознавать, что победу над человеком не всегда одерживают его самые заметные страхи. Чаще всего человека рано или поздно истощает тщательно скрываемый страх. Именно по этой причине говорят, что отрицание является худшей формой индульгирования. Чтобы объяснить это, будет полезно рассмотреть два различных примера того, как страх обычно проявляется и как следует ему противостоять. Молодой человек по имени Саймон говорит очень тихо и вежливо. Будучи подростком, он начал сомневаться в том, что является настоящим мужчиной, по причине своей чувствительной натуры. Испугавшись того, что он может оказаться гомосексуалистом, Саймон неосознанно старался избегать гомосексуалистов и очень резко реагировал, если вдруг оказывался в их обществе. Тот же неосознанный страх заставил его заняться боксом. Нельзя сказать, что Саймон очень любил этот вид спорта; он занялся им лишь потому, что в нём крепло желание доказать самому себе и окружающему миру, что он действительно настоящий мужчина. Со временем Саймон убедил себя в собственной гетеросексуальности и даже заставил себя быть вежливым по отношению к гомосексуалистам. Саймон направил всё своё намерение и силы на "преодоление" страха перед тем, что он гомосексуалист, и вскоре счастливо женился и с радостью помогал жене воспитывать новорождённого сына. Саймон очень любил его, и эта безумная любовь к мальчику заставляла его неограниченно баловать сына при любой возможности. Всё шло прекрасно до тех пор, пока мальчик не стал достаточно большим и в нём не проявились признаки той же чувствительности, что и у отца. Саймону удавалось так хорошо и так долго подавлять свой страх, что к тому времени он уже не мог даже ясно вспомнить о нём. И всё же, совершенно внезапно и, казалось бы, без всяких на то причин, отношения Саймона с сыном начали меняться. Став раздражительным и вспыльчивым по отношению к сыну, Саймон давал ему резкий отпор при любой попытке мальчика прийти в физический контакт с отцом. Вследствие этого отношения между ними быстро дошли до той точки, когда мальчик вообще не мог угодить отцу, что бы ни делал. Наблюдая за происходящим, жена Саймона не могла понять случившейся в сердце отца перемены по отношению к сыну и в результате стала защищать мальчика. В свою очередь, это привело к бесконечным ссорам между Саймоном и его женой, а их сын тем временем становился всё более замкнутым и сверхчувствительным. Причиной всех трудностей было то, что Саймон никогда не встречался со своим страхом лицом к лицу и вместо этого старался скрывать его даже от самого себя. Много лет спустя страх вновь поднялся на поверхность, угрожая на сей раз не только Саймону, но и его семье, всему, что было дорого его сердцу. И всё же, если бы его спросили об этом, Саймон вряд ли смог бы выявить причину своих проблем. Саймон сделал себя слепым по отношению к своему страху перед тем, что он не является нормальным мужчиной, и хотя теперь этот страх разрушал его жизнь, Саймон по-прежнему не мог распознать его. Давайте ненадолго оставим Саймона и обратимся к другому примеру - к случаю женщины средних лет по имени Джейн. У Джейн развился серьёзный случай агорафобии. Несмотря на регулярное лечение у психиатра, она не может найти в себе смелость, чтобы выйти из дома. Хотя она ясно осознает свой страх покинуть безопасные стены дома, она не осознаёт, что причины этого кроются в её детстве. Когда Джейн была ребёнком, двоюродный брат назвал её уродиной. Тогда Джейн была очень обижена и, убежав в комнату матери, долго и чрезвычайно критично рассматривала себя в большом зеркале. Джейн решила, что, похоже, её двоюродный брат совершенно прав. Исполнившись решимости найти способ преодоления своих не очень совершенных черт лица, Джейн начала уделять особое внимание любой, самой незначительной детали своей внешности. Со временем она заслужила множество комплиментов в отношении своего внешнего вида и манер. Однако, несмотря на щедрость получаемых комплиментов, Джейн по-прежнему не могла успокоиться в отношении своей внешности. Она стала одержимой своей физической привлекательностью; дошло до того, что она даже выбрала карьеру консультанта по внешнему виду. Джейн добилась такого успеха, что начала собственное дело, открыла несколько салоном красоты и продолжала работать даже после того, как вышла замуж за мужчину, который, казалось, просто поклонялся ей. Как только Джейн почувствовала, что наконец добилась счастья, она совершенно неожиданно узнала, что у мужа есть связь на стороне. Джейн отреагировала на это с необычным равнодушием, наотрез отказалась даже обсуждать ситуацию со своим переменчивым мужем и одним махом развелась с ним, не проявив при этом никаких следов эмоций. Через несколько месяцев после развода у Джейн на руках появилась лёгкая форма экземы, и, не желая, чтобы кто-либо в салонах красоты обратил на это внимание, она прекратила появляться на людях. Это стало началом агорафобии Джейн, и хотя экзема довольно быстро прошла, ей было всё труднее застанитъ себя вернуться к работе. Вскоре Джейн продала своё дело и, уже не имея серьёзных причин выходить из дому, проводила и его стенах всё больше времени. Оставаясь дома и не имея никаких поводов - ни мужа, ни клиентов, - чтобы заботиться о своей красоте, Джейн полностью потеряла интерес к своей внешности. Через два года после развода Джейн стала настоящей затворницей; поскольку она пренебрегала своим внешним видом, у неё возник сильный страх даже в отношении гостей. Страх, что она уродлива, окончательно победил её, и хотя она всё ещё не признавалась себе в причинах своей агорафобии, именно этот страх доставил ей так много горя. Не осознавая этого, Джейн проклинала собственную непривлекательность за то, что муж изменил ей. В этом заключалась глубинная причина того, что она не могла эмоционально реагировать на неверность мужа. Кроме того, Джейн почувствовала необходимость продать своё дело именно из-за бремени своего воображаемого уродства. Поскольку теперь Джейн не могла вынести даже вида женщин, которых считала более красивыми, у неё пропало всякое желание помогать им стать ещё очаровательнее. Два рассмотренных случая являются типичными примерами того, как скрытые страхи рано или поздно вновь поднимаются на поверхность и ломают людям жизнь. Таким образом, необходимо обсудить, почему такие скрытые страхи могут мешать ученику в его стремлении стать воином. Давайте подробнее поговорим о случаях Саймона и Джейн - однако сейчас будем предполагать, что оба они являются учениками на Пути Воина. После продолжительных занятий перепросмотром Саймон начал вспоминать о своём страхе на тему того, что он, возможно, гомосексуалист. Пытаясь справиться с этим страхом, он подходил к своей проблеме то с одной, то с другой стороны, но никогда не пытался взглянуть ей прямо в лицо. Саймон обнаружил, что не может думать о своём страхе иначе, как в понятиях своих жизненных переживаний. Однако в его жизненном опыте не нашлось ничего, что могло бы хоть как-то обосновать этот страх. Благодаря этому Саймон пришёл к заключению, что его страх всегда оставался необоснованным и, несмотря на его чувствительность, у него хватало доказательств, чтобы понять, что он не гомосексуалист. Хотя Саймон пришёл к такому осознанию, он по-прежнему не мог выносить попыток сына установить с ним физический контакт. Размышляя над этим настолько глубоко и честно, насколько он мог, Саймон был вынужден признаться самому себе, что он действительно боится любых физических контактов с мужчинами. После этого Саймон наконец-то смог взглянуть в лицо своему страху. Такое столкновение является критическим моментом, так как, если бы Саймон уступил своему страху, он терпел бы поражение до конца жизни. Пользуясь любым вообразимым предлогом, позволяющим не смотреть в лицо своему страху, Саймон продолжал бы скрывать его даже от самого себя. ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ПРЕОДОЛЕТЬ СТРАХ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТОБЫ ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ ВЗГЛЯНУТЬ ЕМУ В ЛИЦО - ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА НИМ, НО НЕ ПОДДАТЬСЯ ЕМУ. СДЕЛАТЬ ЭТО ОЗНАЧАЕТ ПОЛНОСТЬЮ ОТДАВАТЬ СЕБЕ ОТЧЁТ В ЭТОМ СТРАХЕ, НО ПОДХОДИТЬ К НЕМУ С ПОЗИЦИИ ОБУЧЕНИЯ - ТАК, СЛОВНО СТРАХА НЕТ. ПРИ ЭТОМ НАСТУПАЕТ МОМЕНТ, КОГДА ЧЕЛОВЕК ОСОЗНАЁТ, ЧТО УЖЕ ТАК ДОЛГО УПРАВЛЯЕТ СВОИМ СТРАХОМ, ЧТО ТОТ НЕ ПУГАЕТ ЕГО. С ЭТОГО МОМЕНТА ЧЕЛОВЕК ДО КОНЦА СВОЕЙ ЖИЗНИ ОСВОБОЖДАЕТСЯ ОТ СТРАХА. ТАКОЕ ОСОЗНАНИЕ СВОБОДЫ ОТ СТРАХА ПРИХОДИТ КАК МГНОВЕННАЯ ВСПЫШКА ОЗАРЕНИЯ. ОДНАКО ПРОЦЕСС ПОКОРЕНИЯ СТРАХА ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ДОЛГИЙ КОШМАРНЫЙ ОПЫТ ВОСПИТАНИЯ СВОЕЙ ВОЛИ, ПОЗВОЛЯЮЩЕЙ ОСТАВАТЬСЯ ТВЁРДЫМ, ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ. После перепросмотра своего подросткового страха Саймону предстояло сражаться за ещё большую трезвость, так как, хотя он и смог ясно понять, что причиной его страха была свойственная ему чувствительность, Саймону было очень тяжело бороться с привычками всей своей жизни. Единственным доступным Саймону методом была практика не-делания. В прошлом делание Саймона заключалось в том, чтобы стыдиться физических контактов с мужчинами - за исключением боксёрского ринга, где такой контакт был чисто агрессивным. Теперь его не-делание будет состоять в том, чтобы открыться беспристрастному общению с мужчинами как эмоционально, так и физически. Очевидно, для Саймона эта задача будет не простой, и поэтому вполне понятно, что он предпочёл бы избежать этого вызова, а не встретиться с ним в открытую. Прекрасно понимая, что ему нужно преодолеть свой страх, а не убегать от него, Саймон начинает с того, что заставляет себя идти на физический контакт с сыном. Он не возражает, чтобы по вечерам, когда они смотрят телевизор, мальчик сидел в кресле вместе с ним; при этом Саймон крепко прижимает его к себе, обняв за плечи. Вначале Саймон чувствует себя невероятно неловко, а со временем, когда сын начинает в порыве чувств целовать его, желая спокойной ночи, Саймону приходится сдерживаться, чтобы не отстраняться от мальчика. Кроме того, на работе Саймон неожиданно сталкивается с новым сотрудником по имени Филип, не скрывающим того, что он гомосексуалист. Это типичный пример того, как сила бросает вызов воину, пытающемуся заявить свои права на личную силу. Однако Саймон быстро распознаёт этот вызов и, оставаясь на высоте положения, намеренно сближается с Филипом. Заставляя себя быть открытым и дружелюбным по отношению к этому человеку и изо всех сил стараясь не избегать совсем не случайного интереса Филипа к нему, Саймон завязывает с ним дружбу. После того как Саймон проводит определённое время в обществе Филипа, он обнаруживает, что, несмотря на его страх, этот человек начинает ему нравиться. Филип оказывается внимательным слушателем и лёгким в общении собеседником, и Саймон замечает, что ему действительно доставляет удовольствие общество другого чувствительного мужчины. В то же время, осознание этого вызывает у Саймона всё большее чувство тревоги, но он отказывается подчиняться своему страху и стоически продолжает развивать дружбу с Филипом. В своих попытках быть открытым по отношению к Филипу, Саймон доверяется ему и рассказывает о своих напряжённых отношениях с сыном и о том, как они влияют на его брак. Будучи чувствительным человеком, Филип ощущает сомнения Саймона в отношении собственной гетеросексуальности, но приходит к собственным выводам, так как не знает, что Саймон упражняется в не-делании. Решив, что Саймон просто боится признаться в том, что он гомосексуалист, Филип начинает использовать любую возникающую возможность, чтобы прельстить Саймона сексуальными отношениями. С другой стороны, Саймон уже не просто испуган - он осознаёт, что, вопреки своему отвращению к предложениям Филипа, он всё же испытывает некое странное и неуловимое влечение к нему; Саймон начинает паниковать. Хотя он чувствует, что это влечение вызвано только бесконечным терпением Филипа по отношению к нему и его проблемам, Саймон по-прежнему не способен избавиться от пугающего подозрения о том, что он всё же может оказаться гомосексуалистом. Помимо того, что у Саймона никогда ещё не было такого внимательного друга-мужчины, его дилемма усиливается чувством вины - ему кажется, что он просто использует Филипа для упражнений в не-делании. Разумеется, такое чувство лишь усложняет всю проблему, и очень скоро Саймон не только боится, но и ужасно смущается своей дружбы с Филипом. Однако Саймон сохраняет решимость продолжать свою битву и неизменно отказывается уступать своим страхам. По этой причине однажды, когда Филип неожиданно кладёт руку ему на плечо, Саймон сам поражается тому, что не реагирует на это агрессивно, как поступил бы в прошлом. Решив по-дружески откликнуться на этот жест, Саймон тепло обнимает Филипа за талию, а затем мягко, но решительно отстраняется от него. Но Филипа этот случай только ободряет; он начинает верить, что его предположения относительно сексуальной ориентации Саймона совершенно справедливы, и вскоре Саймону приходится отражать физические атаки Филипа, заходящие намного дальше простой дружбы. К тому времени Саймон уже вне себя от страха. Поскольку он признался самому себе, что начал ценить дружбу Филипа, Саймон в ужасе оттого, что флирт с другим мужчиной оказался так же отвратителен, как он себе и представлял. Сила страха быстро приобретает невероятные размеры, и Саймону приходится с яростной решимостью сражаться, чтобы сохранить последние капли смелости. Затем наступает день, когда Саймон, его сын и Филипп отправляются побродить по горам. Мальчик соскальзывает с камней и ломает себе руку. Саймон немедленно спешит на помощь сыну и, опустившись на колени у всхлипывающего мальчика, бережно подхватывает его на руки. Не задумываясь о том, что он делает, Саймон успокаивает малыша, целуя его в лоб, с давно забытой нежностью заверяет его в том, что всё будет в порядке, и просит присесть на камень, чтобы можно было осмотреть его руку. Убедившись, что рука сломана, Саймон снимает рубашку и делает из неё повязку. Обеспокоенный бедой с сыном, Саймон на мгновение забывает о Филипе, но, как только рука мальчика оказывается надёжно закреплённой в повязке, Саймон вспоминает о своём друге. Он оборачивается, чтобы сказать Филипу, что они должны как можно скорее доставить ребёнка в больницу, но ошеломлённо умолкает, замечая, с каким интересом уставился на него Филип. Годы, проведённые на боксёрском ринге, добавили от природы мускулистому телу Саймона привлекательную гибкость, и теперь, впервые в своей жизни, он испытал смущение и залился краской под оценивающим взглядом другого мужчины. Очевидный отблеск одобрения в глазах друга заставляет Саймона испытать настоящий прилив паники, от которого его сердце лихорадочно бьётся. Однако затем паника исчезает так же неожиданно, как возникла, и Саймон слышит, как хохочет над собственным смущением. Продолжая смеяться, он отворачивается от Филипа, поднимает на руки сына и начинает спускаться с горы. Повинуясь внезапному порыву, он через плечо кричит Филину, чтобы тот как следует насладился приятным зрелищем - вряд ли ему в ближайшем времени доведётся увидеть такой прекрасный мужской торс. Осторожно спускаясь по склону горы и нежно прижимая к себе раненного сына, Саймон чувствует, что страх, который так долго оставался с ним, чудесным образом рассеивается, слабея с каждым его шагом. Саймон понимает, что для того, чтобы избавиться от этого страха, он не предпринимал ничего особого, кроме не-делания; его удивляет, как он мог испытывать такой ужас под влиянием неприкрытого восхищения Филипа. Сейчас этот страх сменился искренней любовью к сыну и тёплым чувством восторга при мысли о том славном времени, которое они проведут вместе теперь, когда его страх исчез. Раздумывая о том, как он успокоил сына сразу после несчастного случая, Саймон испытывает невероятное спокойствие, осознавая, что впервые в жизни он пребывал в полном согласии со своим чувствительным характером. Вслед за этим он слышит позади шаги Филипа и пытается сдержать проказливую усмешку, вспоминая, как часто ему приходилось уклоняться от физических атак Филипа и его постоянных притязаний. Вспоминая свои чувства крайней неловкости и бурного гнева, Саймон внутренне улыбается над тем, как временами он индульгировал в воображаемых мечтах одним ударом отправить этого "чёртова педа" на землю и пнуть его в самое чувствительное место. Теперь, когда он смог понять, каким даром силы был Филип, как он помог ему одержать победу в этой битве, Саймон испытывает к нему не враждебность, а ту сердечность, которая обычно связывает друзей. Позволив себе провести быстрый перепросмотр своих отношений с Филипом, Саймон продолжает поражаться осознанию того, что, несмотря на своё давнишнее отвращение к гомосексуалистам, он способен втайне испытывать приятные чувства, когда другие мужчины находят его привлекательным. Саймон понимает, что, смирившись с собственной чувствительностью и уже не страшась признаков гомосексуальности, он всегда сможет наслаждаться обществом таких, как Филип. Однако он продолжает без тени сомнений понимать, что у него нет абсолютно никаких гомосексуальных наклонностей. Переполненный чувством благодарности по отношению к Филипу, Саймон испытывает мимолётные угрызения совести, когда осознаёт, что если прошлое было таким сложным для него самого, то наверняка было не менее трудным и для его друга. В этот краткий миг Саймон может представить себе, что чувствовал Филип в тех многочисленных случаях, когда поведение Саймона явно отталкивало и смущало его. Хотя Филип ни разу не пытался прекратить их дружбу, теперь ему придётся жить с осознанием того, что Саймон никогда не станет тем человеком, который ответит ему взаимностью. Ощущая огромную печаль за своего друга, Саймон мысленно утешается тем, что всегда будет рядом, если Филипу понадобится помощь настоящего друга. Оглядываясь и улыбаясь идущему позади Филипу, Саймон испытывает глубокое чувство благоговения перед непредсказуемыми причудами силы, перед тем, что любой вызов в нашей жизни заставляет изменяться не только нас самих, но и всех, кто нас окружает. С того дня отношения Саймона с его сыном переросли во взаимную любовь и уважение, а взаимоотношения с женой быстро вернулись к тому беззаботному и счастливому состоянию, в каком пребывал их брак до нового проявления проблемы Саймона. Кроме того, Филип полностью примирился с тем, что Саймон является гетеросексуалистом и счастливым мужем, и вполне удовольствовался тем, что Саймон остался для него верным другом и ничем больше. Саймону удалось победить свой страх по той простой причине, что он пожелал встретиться с ним лицом к лицу и настойчиво отказывался убегать от него. Даже в самые мучительные мгновения сомнений и подозрений в отношении собственной сексуальной ориентации, несмотря на понимание того, что при подобной настойчивости вполне может выясниться, что он действительно гомосексуалист, Саймон продолжал сражаться в этой битве настолько безупречно, насколько он мог. В те тёмные дни, когда всепоглощающее чувство паники нередко грозило затмить весь его здравый смысл, единственным, что удерживало Саймона от прекращения битвы, была неясная мысль о том, что он должен быть достаточно мужественным хотя бы для того, чтобы встретить лицом к лицу правду о самом себе, пусть даже она окажется той самой истиной, одна мысль о которой приводила его в ужас. Вполне уместным станет замечание о том, что страх как враг - совсем не тот страх, о котором говорят как о щите воина. Страх является той частью щита воина, что присуща всему живому на Земле и, вероятно, лучше всего описывается как инстинкт самосохранения. В этом отношении ни одно существо, живущее на Земле, не является совершенно свободным от страха. Кроме того, вряд ли есть какой-то смысл в избавлении от страха, порождаемого инстинктом самосохранения, поскольку именно он вызывает у нас потребность оставаться бдительными и внимательными. В противоположность этому, страх как враг представляет собой вызов, который заставляет нас двигаться "вперёд и ввысь" в поисках знания и силы; но если человек не осмеливается столкнуться с ним лицом к лицу и победить его, этот страх становится и истощающим, и в конечном счёте уничтожающим. Помимо этого, важно понимать, что страх является силой, присущей Северу. Хотя более подробный рассказ о четырёх четвертях ещё предстоит, необходимо повторить, что упоминание о каком-либо направлении соответствует особому качеству, обозначаемому этой четвертью, а не реальной физической стороне света, определяемой компасом. В этом смысле Север является местом битвы воина, а страх - результатом делания, который следует выявить и покорить с помощью не-делания. Это можно выразить иначе, сказав, что страх является результатом необходимости обратиться лицом к той битве, на которую раньше человек не обращал внимания. Как настоящий воин, Саймон встретился лицом к лицу со своим страхом и победил его - в отличие от Джейн, которая, как мы уже заметили, справляется с этим не очень хорошо. После анализа случая с Саймоном нет нужды столь же подробно разбирать пример Джейн, и поэтому во имя большей ясности обратимся к самым важным факторам, ставшим причиной её неудачи. Как и Саймон, Джейн пользовалась техникой перепросмотра, чтобы вспомнить тот случай, когда её двоюродный брат заявил, что она уродина. В этот момент Джейн вновь во всех подробностях пережила то событие, чётко вспомнив своё чувство опустошённости; однако вместо того, чтобы воспользоваться этим переживанием для достижения трезвости, Джейн позволила себе индульгировать в чрезвычайно опасном чувстве жалости к самой себе. Вследствие этого Джейн не смогла понять, что слова её двоюродного брата вызвали у неё повышенное внимание к своей внешности и заставили добиться успеха в жизни. В результате погружения в то, что она не наделена совершенными чертами лица, и чтобы сохранять свою привлекательность, ей постоянно приходится заботиться о своём теле, Джейн не смогла придумать ничего лучшего, как вступить в долгую и трудную борьбу за свой внешний вид, на которую она потратила всю свою жизнь. Поскольку она не отдавала себе должного за то, чего сумела достичь, Джейн чувствовала себя в собственных салонах лицемеркой. Считая, что она не имеет права объяснять более красивым женщинам, что им следует делать, чтобы выглядеть ещё лучше, Джейн нашла безопасное укрытие в своём доме. Проблема Джейн осложнялась тем, что она тщательно отбирала для работы в своих салонах самых красивых девушек, считая, что это очень важно для успеха её дела. Теперь же Джейн начала относиться к этим девушкам со всё большей подозрительностью, доходящей до отвращения. Будучи уверенной, что за спиной все девушки смеются над ней, Джейн сбежала с работы, как только на её руках появилась экзема. Решение Джейн оставаться дома до тех пор, пока экзема не пройдёт, выглядит во всех отношениях вполне безобидным и, вообще говоря, логичным, так как экзема действительно не может служить хорошей рекламой подобному бизнесу. И всё же основополагающей причиной всей ситуации стало то, что Джейн поддалась своим чувствам неполноценности и подозрительности и при этом убежала от своей битвы. После того как Джейн обратилась в бегство, она уже не могла остановиться. Её страх, подозрительность и чувство неполноценности становились всё сильнее. Расценивая свой неудавшийся брак как свидетельство того, что она настолько непривлекательна, что не смогла удержать мужа от измены, Джейн начала подозревать, что, возможно, муж никогда и не любил её по-настоящему и женился на ней только из жалости. По мере того как её подозрения и сомнения усиливались, трезвость Джейн отступала всё дальше в тень. Вместо того чтобы заняться не-деланием, Джейн поддалась искушению оставаться дома, "чтобы всё хорошенько обдумать". Однако поскольку у неё не было достаточной трезвости, чтобы понять, что она просто убегает от своей битвы, Джейн становилось всё тяжелее общаться с внешним миром. Даже те люди, что когда-то были её близкими и верными друзьями, стали казаться ей угрозой. Подозревая, что в её отсутствие даже эти люди насмехаются над ней, Джейн предпочла вообще не встречаться с ними и не принимала гостей. Осознав, наконец, что с ней происходит что-то не то, Джейн обвинила во всём случившемся Путь Воина, решив, что всё было бы намного лучше, если бы она никогда не слышала об учениях Толтеков или технике перепросмотра. Разозлённая и подавленная, Джейн прекратила сражаться и оставила Путь Воина. Однако Джейн понимала, что ей по-прежнему нужна помощь, и потому обратилась за советом и исцелением к психиатру. Но даже психиатр не смог помочь ей по той простой причине, что, не осознавая того, Джейн полностью сдалась своему страху - страху собственной уродливости. Саймон исполнился решимости преодолеть свой страх, пусть даже это могло означать признание того, что он гомосексуалист. Джейн, напротив, слишком боялась столкнуться с возможностью того, что она действительно не так привлекательна, как хотелось бы; она убежала от битвы и в результате решила, что она слишком уродлива, чтобы продолжать жить среди людей. По иронии судьбы, прекращение борьбы означало для Джейн наступление худшего из её кошмаров. И это справедливо в отношении любой битвы за силу. Если человек убегает от этой битвы, сила неизменно безжалостно добивает его. ЛЮДЯМ НРАВИТСЯ ВЕРИТЬ, ЧТО У НИХ ВСЕГДА ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО ВОЗМОЖНОСТЕЙ, НО ЭТО ТОЛЬКО ОПРАВДАНИЕ СТРЕМЛЕНИЯ ИЗБЕЖАТЬ БИТВЫ. ВОИН ПОНИМАЕТ ГЛУПОСТЬ ТАКОГО СТРЕМЛЕНИЯ, ТАК КАК ЗНАЕТ, ЧТО СИЛА ПРОНИЗЫВАЕТ ВЕСЬ МИР И НАКАТЫВАЕТСЯ НА ЧЕЛОВЕКА, КАК ОКЕАНСКИЕ ВОЛНЫ. МОЖНО ЛИБО ОСЕДЛАТЬ ГРЕБЕНЬ ВОЛНЫ И СКОЛЬЗИТЬ НА НЁМ, ЛИБО ПОЙТИ КО ДНУ. Если бы Джейн сосредоточилась на развитии трезвости, она смогла бы отдать себе должное за то, чего добилась в жизни. Это стало бы для неё побудительной причиной для не-делания, которое, в свою очередь, придало бы ей силы, необходимые для успеха в битве. Со временем она научилась бы принимать свою внешность такой, какая она есть, и прекратила бы воображать себя уродливой. Иными словами, Джейн пришла бы к пониманию того, что если бы она действительно была такой уродливой, какой себя считала, то вряд ли смогла бы достичь успеха в качестве консультанта по внешнему виду. На самом же деле, даже если бы она была именно такой некрасивой, какой себя воображала, её свершения стали бы ещё более примечательными и достойными уважения. К несчастью, Джейн так и не смогла осознать, что уважение к себе намного значительнее и важнее, чем исход битвы. Если бы Джейн смогла отдать себе должное за то, чего добилась в жизни, она, несмотря на воображаемые недостатки, смогла бы безупречно сражаться в своей битве и не потерпела бы поражения. Что касается трёх оставшихся природных врагов, то стоит вновь повторить, что все положения учения являются взаимосвязанными и потому пересекаются друг с другом. Ученики очень часто совершают ошибку, предполагая, что во время работы с каким-либо отдельным аспектом учения им совсем не обязательно заниматься другими аспектами. Такое предположение особенно опасно в отношении четырёх природных врагов, так как ученикам нередко приходится сражаться с несколькими врагами одновременно. Как стало понятно на примерах Саймона и Джейн, перепросмотр связан не только с трезвостью Востока, но и со страхом Севера. Другими словами, практика перепросмотра вызывает неким первоначальный уровень трезвости, но эта трезвость неизбежно порождает тот или иной страх. Единственный способ преодолеть его - практика не-делания в сочетании с перепросмотром. Благодаря этому человек способен обрести стойкость, необходимую для развития большей трезвости после возникновения страха, так как в конечном счёте страх не только вызывается, но и уничтожается именно трезвостью. Таким образом, если ученик не будет начеку и сосредоточится лишь на одном противнике, другой одолеет его со спины. БИТВА ЗА СИЛУ ЯВЛЯЕТСЯ БИТВОЙ ЗА ВЫЖИВАНИЕ, А В ТАКОЙ БИТВЕ НЕ БЫВАЕТ ПРАВИЛ. БРОСАЯ ВОИНУ ВЫЗОВ, СИЛА ИСПОЛЬЗУЕТ ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА. Кроме того, у читателя не должно складываться впечатление, что после полной победы воина его враги никогда не возникают вновь. Возможно, так может показаться из-за их последовательного описания в этой книге. Однако чрезвычайно важно помнить, что различные концепции рассматриваются здесь отдельно и последовательно только ради ясности изложения материала. На практике обнаруживается, что обучение представляет собой спиралеобразный процесс - каждый виток этой спирали охватывает полный спектр учения, но в то же время открывает новые подробности и связи, присущие возникающим перед человеком вызовам. Это не означает, что нам предстоит повторно сражаться в одних и тех же битвах - просто вызовы возникают перед нами непрестанно. То же в полной мере относится и к непрерывности практики, которая, будучи неотъемлемой частью нашей жизни, предоставляет нам возможность погружения в подробности техник и оттачивания своего мастерства. К примеру, сначала всем нам необходимо на собственном опыте научиться завязывать свои шнурки. Однако, несмотря на то что нам уже однажды пришлось победить в этой битве, шнурки приходится завязывать до конца жизни и за это время можно освоить множество разновидностей узлов. Это справедливо в отношении всех вызовов, возникающих в нашей жизни, поскольку даже в тех случаях, когда человек становится настоящим знатоком в какой-либо области, он способен забывать то, чем не пользуется. Четыре природных врага не являются исключением из этого правила - победить их нужно лишь один раз за всю жизнь, однако для того, чтобы удерживать их в покорности, требуется практика в течение всей жизни. Теперь перейдём ко второму из четырёх природных врагов, а именно - к трезвости, которую иногда называют ясностью. Это самый коварный враг, и с ним приходится сталкиваться всю жизнь, поскольку именно с его помощью уничтожается страх. СТРАХ МОЖЕТ ГОСПОДСТВОВАТЬ ТОЛЬКО ПРИ ОТСУТСТВИИ ДОСТАТОЧНОЙ ТРЕЗВОСТИ. В ЯРКОМ СВЕТЕ ТРЕЗВОСТИ СТРАХ РАССЕИВАЕТСЯ, КАК ТУМАН ПОД ЛУЧАМИ СОЛНЦА. Хотя трезвость является необходимым требованием следования по Пути Воина, она также может вводить в заблуждение, если человек неправильно понимает её подлинное предназначение. Ученик способен победить страх только путём накопления трезвости, достаточной для практики не-делания. Однако вскоре ученик может обнаружить, что этот союзник является на самом деле вероломным врагом - оказывающим неоценимую помощь, если удерживать его под тщательным контролем, и совершенно смертельным в противном случае. Избавившись от страха, ученик расслабляется и успокаивается, и в таком состоянии часто взирает на своего нового врага, трезвость, с чрезмерной терпимостью или даже с любовью. Именно по этой причине трезвость является таким хитрым противником - она всегда пользуется возникающими у ученика ощущениями покоя и благополучия и получает огромное наслаждение от своего положения надёжного советчика. ПОБЕДИВ СТРАХ, УЧЕНИК ПОГРУЖАЕТСЯ В СОСТОЯНИЕ ПОЛНОЙ ТРЕЗВОСТИ, В КОТОРОМ ВСЁ РАССМАТРИВАЕТСЯ В МЕЛЬЧАЙШИХ ПОДРОБНОСТЯХ. БЛАГОДАРЯ ТАКОЙ ОСТРОТЕ ВНИМАНИЯ УЧЕНИК ЯСНО ВИДИТ СВОЮ ЖИЗНЬ И С ОГРОМНОЙ ТОЧНОСТЬЮ ОПРЕДЕЛЯЕТ ТО НАПРАВЛЕНИЕ, КАКОМУ ДОЛЖЕН СЛЕДОВАТЬ. НОВАЯ СПОСОБНОСТЬ ЧЁТКО РАЗЛИЧАТЬ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ СВОЕЙ ЖИЗНИ ЕСТЕСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ВЫЗЫВАЕТ У УЧЕНИКА ЧУВСТВО НЕПОБЕДИМОСТИ. ЕСЛИ ОН НЕ ОКАЖЕТСЯ ДОСТАТОЧНО БДИТЕЛЬНЫМ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ. ЧТО ВСТУПИЛ В БИТВУ С ТРЕЗВОСТЬЮ, ОНА СОБЪЁТ ЕГО С НОГ ИМЕННО В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ОН ПРЕДВКУШАЕТ ПОБЕДУ. Освобождение от страха всегда приносит приятное облегчение, однако, если человек не сохраняет постоянной внимательности к непредсказуемым капризам силы, это состояние является чрезвычайно уязвимым. Обычный человек почти никогда не освобождается от страха, и потому редко сталкивается с трезвостью как с врагом. Как только ученик оказывается способным ясно видеть предназначение всего в своей жизни, перед ним постоянно возникает искушение ощущения понимания всего происходящего. С облегчением освободившись от истощающих последствий страха и испытывая отвагу, а не робость, ученик словно заряжается новой вибрирующей энергией, вызывающей у него тягу к новому вызову. Под влиянием трезвости человек всегда рвётся в бой и готов взяться за всё что угодно. Однако люди, поддавшиеся трезвости, никогда не останавливаются, чтобы обдумать возможные последствия своих действий; в любой ситуации они ведут себя совершенно импульсивно. Отвага заменяет мудрость, проницательность сводится к более низкому уровню - опрометчивости, а самое высокое положение занимает глупая несдержанность. Такие люди становятся азартными игроками в полном смысле этого слова, и всё же любой, кто вступает в азартные игры с силой, быстро - но всегда слишком поздно - обнаруживает, что у силы невозможно выиграть. Азартные игры с силой - глупые игры, и любой, кто втягивает себя в такую глупость, рано или поздно теряет всё. ДОСТИЧЬ ТРЕЗВОСТИ НЕЛЕГКО. НО ДАЖЕ КОГДА ОНА ДОСТИГНУТА, ЕЁ НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. ОНА ДОЛЖНА ЗАНИМАТЬ НАДЛЕЖАЩЕЕ ЕЙ ПОЛОЖЕНИЕ. ЕСЛИ УЧЕНИК СОВЕРШАЕТ ОШИБКУ ИНДУЛЬГИРОВАНИЯ В ТРЕЗВОСТИ, ОН НИКОГДА НЕ НАУЧИТСЯ МУДРОЙ ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТИ, ХОТЯ БУДЕТ СЧИТАТЬ, ЧТО В СВЕТЕ ТРЕЗВОСТИ ВСЕ ЕГО РЕШЕНИЯ ЯВЛЯЮТСЯ НЕПОГРЕШИМЫМИ. ЗАПУТАВШИСЬ В ЧУВСТВЕ СОБСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ И СЧИТАЯ, ЧТО ТЕПЕРЬ ЕМУ ВСЁ ОТКРЫТО, УЧЕНИК НЕОСОЗНАННО НАЧИНАЕТ ПРЕВРАЩАТЬ ИСТИНУ В ТО, КАКОЙ ОНА ДОЛЖНА БЫТЬ ПО ЕГО МНЕНИЮ. НЕ ВИДЯ, ЧЕМ ОНА ЯВЛЯЕТСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ, ТАКОЙ УЧЕНИК БЫСТРО СТАНОВИТСЯ ЖЕРТВОЙ ЧУВСТВА СОБСТВЕННОЙ НЕПОГРЕШИМОСТИ. Когда ученик впервые достигает трезвости, его самой серьёзной проблемой становится самонадеянность. Если он работает под руководством нагваля, то в этот момент часто осмеливается даже на то, чтобы бросить вызов своему учителю, поставив под сомнение его авторитет и проницательность. Путая трезвость со способностью видеть всё таким, каким оно является в действительности, подобный ученик не осознаёт, что его точка зрения всё ещё ограничена и потому вводит его в заблуждение. Если в этот момент ученик не захочет признать факт, что столкнулся со вторым природным врагом, трезвостью, то он становится чрезмерно самоуверенным и надменным, а такое состояние разума, в свою очередь, приводит его к негибкости, вызываемой чувством собственной важности. По сути, трезвость является функцией рационального ума. Это результат умения сдвигать точку сборки и настраиваться на различные перестановки тех энергетических полей, которые составляют осознание правой стороны. В первом томе говорилось, что у обычного человека точка сборки фиксирована и потому он может использовать только одну особую настройку; разумеется, это и есть его взгляд на мир. Таким образом, как только ученик способен сдвигать точку сборки в разные положения и пользоваться различными видами настройки, это автоматически наполняет его ощущениями силы и непогрешимости - именно потому, что такое умение является на самом деле силой ограниченного характера. Вследствие этого, с такими людьми бесполезно спорить. Теперь, когда они умеют настраиваться на любой подходящий в данный момент взгляд на мир, они с лёгкостью противостоят словесным столкновениям. Рациональность не следует путать с трезвостью, так как это лишь тщетные потуги обычного, имеющего фиксированную точку сборки человека постичь нечто, выходящее за пределы его взгляда на мир. С другой стороны, трезвость представляет собой способность перемещать точку сборки в правой стороне осознания, позволяющую понять нечто в непосредственном контексте. Очевидно, это делает трезвость неоценимой способностью, и всё же она ограничена правой стороной осознания. Об этом никогда нельзя забывать, так как воин должен уметь двигаться в левой стороне осознания с такой же лёгкостью, как и в правой. Лишь при этом условии он достигает того всестороннего видения, которое позволяет ему различать мудро, без затруднений и ограничений какого-либо взгляда на мир. Любой взгляд на мир, каким бы хорошим он ни был, остаётся ограниченным, если человек не способен действовать независимо от него. В этом смысле трезвость является самым настоящим ограничением - по той простой причине, что она относится к рациональному уму и потому связана только с осознанием правой стороны. Иными словами, трезвость не оставляет места неожиданному, иррациональному. Одна из величайших опасностей для человека, ставшего жертвой трезвости, заключается в том, что трезвость уничтожает не только страх, но и сострадание. Следует понять, что, хотя жалость, безусловно, не должна являться причиной для индульгирования, она всё же служит - по крайней мере, в некоторой степени - средством сдерживания действий обычных людей. Однако люди, овладевшие трезвостью, часто становятся совершенно безжалостными. Поскольку они уже постигли бессмысленность жалости, но ещё не обрели достаточно широкого видения, для таких людей нет никаких сдерживающих факторов. С другой стороны, воин, будучи безжалостным, обладает всесторонним видением и потому никогда не позволит своей безжалостности выйти за пределы всеобщего закона и взаимосвязанности всего живого. Безжалостность и трезвость представляют собой важные инструменты воина, точно так же, как плотнику необходимы пила и долото. Однако тот факт, что у него есть эти инструменты, совсем не означает, что воин может оскорблять окружающих - ведь плотник не имеет права отпилить кому-то руку или пройтись долотом по лицу другого человека! Другой опасностью, кроющейся в трезвости, является уже упомянутая ранее склонность предполагать, что в свете трезвости всё становится понятным. Она основана на обретённой человеком способности использовать любую настройку энергетических полей в правой стороне осознания. Не понимая того, что большая часть как внутренней, так и внешней вселенной выходит за пределы рационального понимания, такие люди совершают ошибку, погружаясь в запутанные абстракции, основанные на том, что они считают само собой разумеющимся. По этой причине, вместо того чтобы использовать практический опыт для достижения непосредственных знаний левой стороны, эти люди состязаются в абстрактных теориях, которые, хотя и кажутся совершенно логичными и здравыми, заманивают их в ловушку, в трясину необоснованных допущений. ТРЕЗВОСТЬ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ НИ НАСТОЯЩИМ ВИДЕНИЕМ, НИ ПОДЛИННОЙ СИЛОЙ ... ЭТО ТОЛЬКО СРЕДСТВО ДОСТИЖЕНИЯ СИЛЫ И СПОСОБНОСТИ ВИДЕТЬ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОНА ДОЛЖНА ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ТОЛЬКО КАК ИНСТРУМЕНТ. ЕСЛИ УЧЕНИК ОТНОСИТСЯ К НЕЙ ИМЕННО ТАК, ТО СО ВРЕМЕНЕМ ПОНИМАЕТ, ЧТО ТРЕЗВОСТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК ВСТРОЕННЫЙ В РАЗУМ МИКРОСКОП, ПОЗВОЛЯЮЩИЙ ВИДЕТЬ МЕЛЬЧАЙШИЕ ПОДРОБНОСТИ. ОДНАКО, КОГДА ЧЕЛОВЕК ФОКУСИРУЕТСЯ НА ТОЙ ЧАСТИ, ЧТО ОЗАРЕНА СВЕТОМ ТРЕЗВОСТИ, ЕМУ ВОЛЕЙ-НЕВОЛЕЙ ПРИХОДИТСЯ ИСКЛЮЧИТЬ ИЗ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ ЦЕЛОЕ. ОЧЕВИДНО, ВОИН НЕ МОЖЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ ИСХОДЯ ИЗ ОГРАНИЧЕННОГО ВИДЕНИЯ И ПРИ ЭТОМ НАДЕЯТЬСЯ ВЫЖИТЬ ПОД ЯРОСТНЫМ НАПОРОМ СИЛЫ. ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ, ВОИНУ НУЖНЫ НЕ ТОЛЬКО ПОДРОБНОСТИ, НО И ВСЕСТОРОННЕЕ ВИДЕНИЕ ОГРОМНОЮ ЦЕЛОГО. Поскольку воин всегда начеку - особенно, в отношении того, что связано с подлинной природой и полезностью собственных вновь открытых потенциальных способностей, - он избегает ловушки, кроющейся в предположении о том, чтобы принимать за чистую монету ту трезвость, за достижение которой он так долго боролся. Прекрасно понимая, что люди - загадочные создания, в равной мере обладающие неизмеримыми потенциальными возможностями, воин движется вперёд с большой осторожностью. Это единственный мудрый способ контроля над трезвостью, которая действительно является самым коварным из четырёх природных врагов. Будучи жизненно важным инструментом воина, она в то же время быстрее всех остальных врагов заманивает его в ловушку. Если воин управляет своей трезвостью, в своё время она приведёт его к подлинной силе. Действительно, без трезвости воин заблудится, как лодка без вёсел. Но если трезвость не поставить на надлежащее ей место, она, подобно болотным огням, безнадёжно собьёт воина с пути. Единственный безопасный способ покорения трезвости - отношение к ней как к врагу, которому нельзя доверять. Это, в свою очередь, означает, что воин должен постоянно подвергать мудрость трезвости сомнению и всегда помнить, что трезвость не способна охватить иррациональное и неожиданное. Иными словами, трезвость является великолепным средством работы с прошлым и настоящим, но бесполезна в отношении будущего. Воин не знает, что принесёт ему будущее; он не способен предвидеть движения силы и потому, принимая решения, не может полагаться исключительно на трезвость. Трезвость позволяет воину ясно видеть прошлое и со сверхъестественной точностью оценивать настоящее, однако приносимая ею польза этим и ограничивается. Когда дело доходит до принятия решений, воин должен основываться не только на своём знании прошлого и настоящего, но и на непредсказуемом будущем. ПРОШЛОЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПОЛНУЮ СОВОКУПНОСТЬ СОБЫТИЙ, ПРИВОДЯЩИХ К ТЕМ ВЫЗОВАМ, С КОТОРЫМИ ЧЕЛОВЕК СТОЛКНУЛСЯ В НАСТОЯЩЕМ. ОДНАКО ИСХОД ЭТИХ СРАЖЕНИЙ СКРЫВАЕТСЯ В НЕПРЕДСКАЗУЕМОМ БУДУЩЕМ. СЛЕДУЕТ ОСОЗНАВАТЬ, ЧТО НУЖНО ЖИТЬ В "ВЕЧНОМ СЕЙЧАС". А ДЛЯ ЭТОГО В СВОИХ РЕШЕНИЯХ НЕОБХОДИМО УЧИТЫВАТЬ НЕИЗВЕСТНОСТЬ. Концепцию "вечного сейчас" можно объяснить только на более высоком уровне знаний, однако нам следует коснуться её, пусть даже это знакомство будет очень кратким. Человек обычно совершает ошибку, предполагая, что его прошлое, настоящее и будущее отделены друг от друга и потому никак не связаны. В таких представлениях очень мало смысла, и всё же люди постоянно относятся к жизни именно так. Воин не может позволить себе совершать подобную ошибку, и потому рассматривает прошлое, настоящее и будущее как единое пространство, именуемое "вечное сейчас". В таком пространстве нет ни разрывов, ни отклонений от последовательного развития предназначения человека. Он подобен миллионам кадров, составляющих кинофильм. Чтобы создать осмысленный фильм, нужны все эти кадры, но каждый из них представляет собой "сейчас", пусть это выражение и звучит достаточно странно. Пользуясь приведённой аналогией, нетрудно понять, почему зрители способны предвидеть возможный исход фильма, просмотрев полную последовательность событий вплоть до определённого момента. Зрители, как беспристрастные свидетели того, что происходит на экране, естественным образом обладают некой трезвостью, позволяющей постичь реальный сюжет фильма. В сущности, наслаждение от хорошего фильма заключается в том, что зрителям приходится противопоставлять свои знания непредвиденным причудам режиссёра. То же относится и к трезвости, достигаемой воином с помощью перепросмотра своей жизни. Наблюдая свою жизнь с беспристрастной точки зрения, воин обретает трезвость, позволяющую ему выявить сюжет собственной личной истории. Благодаря этому он способен с большей точностью предвидеть возможные движения силы в будущем, однако он никогда не совершает ошибки, считая свои предположения непогрешимыми. Подлинный воин всегда опирается в своих решениях на все доступные ему в данный момент знания, но принимает во внимание и неожиданное. В конечном счёте любой воин подтвердит, что сила - непревзойдённый мастер создания настоящих загадок и никто не способен написать по-настоящему таинственный сюжет лучше, чем дух человека. Вероятно, сейчас нам следует коснуться и концепции предсказаний и прорицаний. В современном мире встречается огромное количество надувательств, именуемых предсказаниями, однако теперь читателю, должно быть, совершенно понятно, что предсказать судьбу любого человека, а тем более всего человечества или планеты в целом, очень непросто. Для этого нужно обладать искусством настоящего видящего - человека, способного видеть все запутанные сложности и подробности жизни любого человека в подлинном свете. Лишь такой видящий может с любой степенью точности высказать мудрые предположения в отношении возможного исхода будущего человека. И всё же даже видящий не может абсолютно точно предсказать подлинный ход событий в процессе осуществления этой возможности. Лучшее, чего могут добиться видящие, - использовать свои знания о том, что они видели в прошлом и настоящем, и выбрать одну из миллионов возможностей, заложенных в будущем, выделить наиболее вероятный ход событий. Следует осознавать, что искусство видящего, разумеется, зависит от объёма его знаний и опыта. Та невероятная точность, с какой некоторые видящие способны предсказывать будущее, является результатом не только глубокого знания жизни, но и опыта, накопленного в течение многих перерождений. В этом отношении необходимо также заметить, что предсказывать отдалённое будущее намного проще, чем события ближайшего часа. Это связано с тем, что, оценивая большие промежутки времени, видящие отслеживают только самые общие тенденции и естественным образом исключают из рассмотрения те крошечные и сбивающие с толку случайности, что влияют на события следующего часа. КОГДА УЧЕНИК ПОКОРЯЕТ СВОЙ СТРАХ И СТАВИТ ТРЕЗВОСТЬ НА ПОДОБАЮЩЕЕ ЕЙ МЕСТО, СКОРОСТЬ ЕГО ПРОДВИЖЕНИЯ ПО ПУТИ ВОИНА НЕВЕРОЯТНО УВЕЛИЧИВАЕТСЯ. ПОСЛЕ ЭТОГО ПРОЦЕСС ОБУЧЕНИЯ ОСНОВАН НА УВЕРЕННЫХ И ПРОСТЫХ ШАГАХ ЧЕЛОВЕКА, БЕЗ ТЕНИ СОМНЕНИЯ ЗНАЮЩЕГО, В ЧЁМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЕГО ЖИЗНЕННОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. ПРИ ЭТОМ УЧЕНИКА ОКРУЖАЕТ СПОКОЙСТВИЕ ЖИЗНИ - ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ БЕЗМЯТЕЖНОСТИ, В КОТОРОМ ЕМУ УЖЕ СОВСЕМ НЕ ТРУДНО СОХРАНЯТЬ И НАКАПЛИВАТЬ ЛИЧНУЮ СИЛУ. ОВЛАДЕВ ТЕРПЕНИЕМ И УЖЕ НЕ ТЕРЗАЯСЬ НАДЕЖДАМИ НА НЕВОЗМОЖНОЕ, УЧЕНИК ПРОДОЛЖАЕТ ТРУДИТЬСЯ СПОКОЙНО И БЕЗ СПЕШКИ, ОДНАКО ПРИ ЭТОМ НЕ РАСТРАЧИВАЕТ ДРАГОЦЕННОЕ ВРЕМЯ И ЛИЧНУЮ СИЛУ. НО ОДНАЖДЫ, В САМЫХ ОБЫДЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, УЧЕНИК ВНЕЗАПНО ОСОЗНАЁТ, ЧТО ЕГО ДЕЙСТВИЯ ПРИОБРЕЛИ РАНЕЕ НЕ СВОЙСТВЕННОЕ ИМ КАЧЕСТВО. В ЭТОТ МОМЕНТ ОН БЕЗ ВНЕШНИХ ПОДСКАЗОК ПОНИМАЕТ, ЧТО СИЛА, КОТОРОЙ ОН ТАК ДОЛГО СТРЕМИЛСЯ ОВЛАДЕТЬ, НАКОНЕЦ ПРЕБЫВАЕТ ПОД ЕГО КОНТРОЛЕМ. Сила поистине является загадкой, трудность которой не поддаётся даже способностям самых искусных видящих. Это особенно справедливо в отношении того изумительного способа, посредством которого сила преображает всех, кто её ищет. Сегодня ученик всё ещё остаётся обычным человеком, а завтра он неожиданно превращается в настоящего воина, владеющего силой. Оглядываясь назад, ни один воин не может объяснить, как именно это произошло, что стало последней причиной этого магического превращения. Известно лишь, что ключом к этому является намерение, но именно оно и заводит в тупик, поскольку, будучи помещённым в фокус внимания, намерение становится незримым - ему присуща особенность превращаться при пристальном рассмотрении в ничто. Сегодня толтеки знают о силе очень многое, но им известно и то, что большая часть её деятельности по-прежнему остаётся непостижимой загадкой. Читателю следует помнить, что сила не является ни Богом, ни чем-то подобным; это продукт восприятия. Иными словами, А воспринимает Б, а результатом, или продуктом, этого восприятия является знание, полученное на собственном опыте, то есть личная сила. Однако при этом Б также воспринимает А с аналогичным результатом. Таким образом, благодаря пусть даже мгновенному взаимодействию А делится своей личной силой с Б, а Б - с А, и результатом, или продуктом, смешения этих двух сил является вторичная сила, которую называют эмоциями. В свою очередь, эмоциональное взаимодействие между А и Б становится той искрой, которая вызывает больший объём восприятия и приносит А, или Б, или им обоим больший объём личной силы. Следует осознавать, что описанное выше взаимодействие происходит на всех уровнях бытия, между всеми предметами и существами в известной и непознанной вселенной одновременно. Отдельная личность переживает только то, что происходит с её личной силой, однако, поскольку всё живое взаимосвязано, любое увеличение или потеря личной силы оказывает воздействие на мир в целом. Таким образом, существует всеобъемлющее влияние, которое называют всеобщей силой - или просто силой - в противоположность личной силе отдельного существа. Важно понимать, что уровни вырабатываемой таким образом личной силы могут быть относительно крошечными (как, например, у муравья) или гигантскими (у Солнечной Сущности), однако объёмы общей силы, вырабатывающейся ежедневно, ежесекундно, превосходят любое воображение, а следствия её проявления совершенно непредсказуемы. Сила в буквальном смысле пронизывает неподвластную разуму бесконечность - масштабы её влияния ошеломляюще невероятны. И всё же величайшим чудом является то, что мы, человеческие существа, представляем собой составную часть этой величественной загадки, этой невыразимой бесконечности. Таким образом, человеческие существа являются не просто физическими созданиями, сражающимися на земле за крохи обыденного существования, а магическими существами Вселенной, обладающими великолепными и неограниченными, во многом даже устрашающими потенциальными возможностями. продолжение ниже
Вложения:
4prvr.gif [ 16.41 KIB | Просмотров: 6794 ]
_________________ Нет ничего такого, чего нельзя было бы изменить.
|
20 авг 2014, 15:50 |
|
|
Ailar
Основатель
Зарегистрирован: 14 апр 2009, 19:07 Сообщений: 3083 Откуда: Россия
|
Re: 4 природных врага-Теун Морез (Дар Орла)-толтекское наследие
продолжение Хотя социальная обусловленность и общечеловеческий взгляд на мир столь долго удерживали человечество в оковах неведения, сегодня человек стоит на пороге открытия - понимания того, кем он в действительности является. По этой причине в мире всегда существовало огромное множество людей, ощущающих присутствие некоего сокровенного центра их существа - слишком огромного, слишком могущественного, чтобы его могли сдержать мелочные ограничения социальной обусловленности. Наступает день, когда многие люди отправятся на поиски своего подлинного наследия, которое не свяжет их никакими оковами или условиями, - к наследию силы и власти. С ТОГО МОМЕНТА, КОГДА УЧЕНИК ОБНАРУЖИВАЕТ СВОЮ СИЛУ, ОН ПЕРЕСТАЁТ БЫТЬ УЧЕНИКОМ И СТАНОВИТСЯ МАСТЕРОМ, ЗАСЛУЖИВШИМ ПРАВО НАЗЫВАТЬСЯ ВОИНОМ. ОН УЖЕ НЕ ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ПОКОРНЫЙ ВОЛЕ ОКРУЖАЮЩЕЮ МИРА. ВОИН СТУПАЕТ ВПЕРЁД ЛЕГКО, С ПОЛНОЙ ВЛАСТЬЮ И СИЛОЙ ВОЖДЯ. ЕГО ПРИКАЗЫ ИНСТИНКТИВНО ПРИЗНАЮТ И ВЫПОЛНЯЮТ. ЕГО ЖИЗНЕННАЯ СИЛА ВЫЗЫВАЕТ У ОКРУЖАЮЩИХ ЧУВСТВА НАДЕЖДЫ И ВОСХИЩЕНИЯ, А ДЕРЗАНИЯ - ВДОХНОВЕНИЕ И УВАЖЕНИЕ, КОТОРЫЕ МГНОВЕННО ПРЕВРАЩАЮТ ЕГО СЛОВА В ЗАКОН. В ЭТОТ МОМЕНТ В РАСПОРЯЖЕНИИ ВОИНА ТАКАЯ СИЛА, ЧТО ОН МОЖЕТ СВЕРШИТЬ ВСЁ, ЧТО ПОЖЕЛАЕТ: ОДНАКО ИМЕННО В ЭТОТ МОМЕНТ ОН ЛИЦОМ К ЛИЦУ СТАЛКИВАЕТСЯ С ВЫЗОВОМ ТРЕТЬЕГО ПРИРОДНОГО ВРАГА - СИЛЫ. К сожалению, нет иного способа научиться чему-то, как только пережить это на опыте; как Толтекам пришлось испить эту горькую чашу на собственном опыте, так и человечеству предстоит усвоить, что слово "могущество" не означает господство над другими. Напротив, это значит, что человек является учителем знаний, принимающим на себя огромную ответственность руководства людьми как обязанность, достойную его утончённого чувства благородства. Любое подлинное знание основано на истинах о взаимосвязанности всего живого, но всегда встречаются такие люди и даже группы людей, которые в своём желании стать диктаторами бросают вызов Всеобщему Закону. Склад ума обычного современного человека не позволяет ему понять, что все мы являемся и лидерами, и последователями. Есть те, кто идёт впереди и подаёт нам пример; есть другие, кто позади и следует за нами, однако ни одна личность не может изменять Закон или попирать его. В сущности, именно дух человека нацеливается на свет и является подлинным лидером; любое человеческое существо представляет собой лишь крошечную часть того великого целого, что именуется Духом. Те, кто идёт впереди и подаёт нам пример, вообще говоря, всегда будут лидерами, однако они тоже следуют за своими лидерами, а те, в свою очередь, указывают им путь. Когда речь идёт об овладении силой, противоположной личной силе, очень важно понимать описанный выше принцип. Обычный человек стремится к той свободе, которую приносит сила, и потому долгие годы сражается с повседневным существованием, мечтая тем временем о том дне, когда он обретёт силу. В своих мечтах каждый человек по-своему истолковывает силу, однако совсем не важно, что именно понимается под такой индивидуальной силой - финансовая, политическая, магическая или физическая власть, - так как подразумеваемым и сокровенным побуждением остаётся желание возвыситься. И всё же ни один из нас не является более или менее важным, чем любая другая вещь во Вселенной, не говоря уже о других существах. Человек действительно является магическим существом Вселенной - точно так же, как муравей или камень. Как муравей подвластен влиянию человеческого знания, так и человек подвластен тому бескрайнему коллективному разуму, который проявляется на физическом плане как класс насекомых. Только ограниченная точка зрения человека заставляет его сравнивать себя со всем окружающим. В этом сравнении человек видит себя превосходящим крошечного муравья - лишь по той причине, что человек ещё не осознаёт, что, хотя существо под названием человек проявляется на физическом плане в отдельной физической форме, существуют и другие существа, которые проявляются в коллективных физических формах, во множестве мелких форм, кажущихся независимыми. Поэтому ученик никогда не должен забывать предостережения о том, что мир не таков, каким кажется. Воины, идущие по Пути Свободы, на своём опыте знают, что настоящая свобода означает способность оставаться свободным от всех и всего. Однако, как это ни странно, людям всегда кажется, что верно совершенно обратное. Они считают, что свободными могут быть лишь те, кто обладает властью над другими, и потому извечно пытаются господствовать над другим человеком, другой группой людей и даже над целыми народами и странами. Но диктатор никогда не становится свободным, так как для поддержания своей власти ему приходится постоянно держать подданных в повиновении и бороться со своими противниками. Аналогично, если человек любит кого-то ради эгоистичного обладания, он никогда не сможет стать свободным, так как станет одержимым стремлением удержать любовь другого человека и будет сражаться со всем, что угрожает этим взаимоотношениям. Тот же принцип применим и к воинам, так как, если они не станут отстранёнными от окружающего мира и от силы, владеть которой предназначено им судьбой, они никогда не добьются свободы. Ни одну вещь, ни одно существо во Вселенной нельзя считать своей личной собственностью, поскольку существует только одна жизнь, один Дух, проявляющийся в миллионах разнообразных форм. Когда человек заявляет свои права на кого-то или на что-то, он фактически отделяет себя и свои права от всей остальной жизни. Если два человека преданы друг другу и решают провести свои жизни вместе, это происходит не потому, что один из них является собственностью другого, но в результате взаимного согласия. Аналогично, даже если человек обладает огромным богатством, оно в действительности не принадлежит ему и является проявлением вызова жизни, а именно того, что ему следует научиться управлять богатством. Всё во Вселенной является собственностью самой жизни, Духа, и каждому из нас даётся взаймы то, с чем нам следует иметь дело в данной инкарнации. Это справедливо по отношению ко всему в нашей жизни, будь то взаимоотношения с людьми, дарования, физические, эмоциональные или умственные характерные черты, благосостояние и, важнее всего, сила. Воины, идущие по Пути Свободы, знают, что, как и всё в их жизни, сила, которой они вооружены, в действительности не принадлежит им. Сила даётся нам взаймы только для того, чтобы мы учились безупречно владеть ею. Таким образом, мы можем использовать свою силу как сочтём нужным, но не имеем права оскорблять её, пытаясь нарушить Всеобщий Закон. Нет нужды переходить к обширной теме закона, известного как закон причин и следствий, однако о нём стоит упомянуть хотя бы кратко. Совершенно справедливо, что все мы пожинаем то, что сеем, однако следует осознавать, что это относится как к отрицательным, так и к положительным поступкам, ко всему, что мы называем правильным и неправильным. К несчастью, обычно человек понимает закон причин и следствий как закон возмездия, и это привело к значительным искажениям и неверным представлениям в связи с концепцией причины и следствия. Строго говоря, возмездие является исправительной или нейтрализующей мерой и потому представляет собой лишь часть полного эффекта этого космического закона. Намного более важный для нас результат закона причин и следствий заключается в том, что под влиянием этого закона мы усваиваем, что являемся не жертвами обстоятельств, а магическими существами Вселенной, способными самостоятельно определять своё развитие. Фактор нейтрализации существует лишь для того, чтобы позволить нам оценивать масштабы своих действий. К примеру, если корабль столкнулся с подводным камнем, совершенно наивным со стороны капитана было бы считать, что это воздаяние за то, что в детстве он был плохим мальчиком. Более разумный и полезный вывод - то, что его искусство навигации оставляет желать лучшего. Это относится ко всем так называемым ошибкам нашей жизни. Мы действительно получаем воздаяние, если совершаем ошибки, однако это не наказание как таковое; скорее, это руководство, направленное на исправление или нейтрализацию ошибок. Ответственность за безупречное управление силой намного превышает вызов её отсутствия по той простой причине, что, когда у человека появляется сила, вместе с ней возникает искушение индульгировать в ней из чувства жалости к самому себе. Этот принцип нетрудно понять умом, однако на практике это, возможно, самое сложное, что следует постичь, особенно потому, что люди всегда склонны чувствовать себя жертвами обстоятельств или наказания. Основная причина этого, вообще говоря, заключается в том, что большинство людей страдает от комплекса неполноценности, возникающего на основе ощущения собственной греховности или недостойности. Даже когда человек действует чрезмерно самоуверенно или надменно, это обычно означает попытку почувствовать себя более достойным. Трудно поверить, что испытывающий чувство неполноценности человек способен безупречно использовать силу. Ощущая себя жертвой обстоятельств, такой человек естественным образом становится подозрительными замкнутым, а вскоре начинает считать, что его оскорбляют или атакуют. Когда человека атакуют, сила самосохранения проявляется совершенно непроизвольно и, даже не задумываясь об этом, человек автоматически выбирает некую форму самозащиты. Само по себе это совсем не плохо, однако человеку следует чрезвычайно внимательно оценить свои определения нападения и самозащиты - не столько на физическом уровне, на котором они вполне очевидны, сколько на более тонких уровнях эмоций и мыслей. То, что большинство людей считают нападениями, обычно представляет собой не что иное, как отражение их собственного чувства неполноценности; однако, чувствуя себя обиженными и оскорблёнными, такие люди импульсивно мстят за обиду. Очевидно, что в подобных случаях месть совершенно неуместна, и всё же человек, считающий, что его атакуют, оправдывает свои действия самозащитой. Месть в таких случаях не только недопустима, но и, в большинстве случаев, намного превосходит те меры, какие можно было бы считать обоснованными даже в случае подлинного нападения. Любой оказывающийся под атакой человек использует для самозащиты все имеющиеся у него возможности; к счастью для всех, в распоряжении обычного человека нет ничего особого, кроме определённых форм физической или словесной мести - в результате, наносимый им урон намного меньше того вреда, какой мог бы принести человек, обладающий подлинной силой. Причина того, что большинство людей не распоряжаются силой, заключается в том, что им не хватает личной силы, чтобы выдержать битву против силы. Сходным образом, единственной причиной поражения воина в битве против силы является то, что, несмотря на достаточный объём личной силы для того, чтобы начать битву, её не хватает, чтобы помочь ему преодолеть чувства неполноценности и собственной недостойности. Такой воин с радостью сдался бы своему врагу, надеясь, что так он сможет сделать силу своим союзником и вместе они разрушат все преграды и достигнут свободы от преследований. Как ни печально, это очень, очень далеко от истины, так как воин, сдающийся силе, в действительности представляет собой жалкое создание, не способное принять принадлежащие ему от рождения ценность и достоинство. Такие воины быстро обнаруживают, что, несмотря на всю их силу, всегда находится некто, кто, как им кажется, бросает им тот или иной вызов, а также такие люди, сила которых намного больше. Вследствие этого они стремятся либо усилить собственную власть, либо уничтожить соперников. Для таких воинов сила становится не союзником, а, напротив, ужаснейшим препятствием. Для подобных сражающихся за превосходство воинов подлинная свобода остаётся туманной и неуловимой, а затем, по мере усиления сомнений и подозрительности, они начинают терять всякое чувство равновесия и меры. СИЛА - ГРОЗНЫЙ ВРАГ, И ЧТОБЫ ОДОЛЕТЬ ЕГО, ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН БЫТЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕКРАСНЫМ ВОИНОМ. МНОГИЕ ХОРОШИЕ ВОИНЫ ПРОИГРАЛИ БИТВУ ПРОТИВ СИЛЫ. А ПОРАЖЕНИЕ В ЭТОЙ БИТВЕ ОЗНАЧАЕТ И ПОТЕРЮ СВОБОДЫ. ВОИН, ПРОИГРАВШИЙ БИТВУ ПРОТИВ СИЛЫ, УЖЕ НЕ СПОСОБЕН БЕЗУПРЕЧНО ВЛАДЕТЬ ЕЮ И ПОТОМУ СТАНОВИТСЯ НЕУМОЛИМЫМ ДИКТАТОРОМ, С ГРУБОЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ РАСПОРЯЖАЮЩИМСЯ ВСЕМ ВОКРУГ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УДОВЛЕТВОРИТЬ СВОИ ПРИХОТИ. ДЛЯ ТАКОГО ЧЕЛОВЕКА СИЛА ПРЕВРАЩАЕТСЯ ИЗ СОЮЗНИКА В МОГУЩЕСТВЕННОГО ХОЗЯИНА, КОТОРЫЙ МАЛО-ПОМАЛУ УНИЧТОЖАЕТ ЕГО, ПОКА НАКОНЕЦ ЧЕЛОВЕК НЕ ТЕРЯЕТ ВСЕ СВОИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЧУВСТВА. ПОТЕРЯВ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, ОН СТРЕМИТЕЛЬНО ЛИШАЕТСЯ И ЧУВСТВА СПРАВЕДЛИВОСТИ, ПОСЛЕ ЧЕГО УЖЕ НЕ СПОСОБЕН ОТЛИЧАТЬ ПРАВИЛЬНОЕ ОТ НЕПРАВИЛЬНОГО. С ЭТОГО МГНОВЕНИЯ СИЛА НАЧИНАЕТ СТИРАТЬ ЕГО ОСОЗНАНИЕ. ПОКА НЕ ОСТАЁТСЯ ЛИШЬ ПРИЧУДЛИВО ИСКАЖЁННАЯ КАРИКАТУРА - ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ, ВЫГОРЕВШАЯ ИЗНУТРИ ОБОЛОЧКА, ИЗРЫГАЮЩАЯ СМЕРТОНОСНЫЙ ЯД СОМНЕНИЙ И ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТИ. Не многие люди, стремящиеся овладеть силой, останавливаются, чтобы обдумать невероятные следствия того факта, что, даже будучи обретённой, сила никогда не станет их личной собственностью. Для многих просто непостижимо, что можно так тяжело трудиться ради чего-то лишь для того, чтобы сражаться с этим, когда наконец овладеешь им. С другой стороны, для тех воинов, которые поняли это во время своей битвы против силы, это несомненный факт жизни, невыразимо горький и в то же время безмятежно прекрасный. Концепция того, что нужно обладать силой, одновременно оставаясь свободным от неё, выходит за пределы этой книги, однако без упоминания о ней эта глава была бы неполной. Подлинно великий воин идёт по Пути Знания, удерживая свою силу под контролем; при этом он поднимается выше неё и становится невинным и смиренным, но никогда не считает себя совершенно непобедимым. Такой воин может встретиться со своими собратьями и всей их глупостью, но, будучи свободным от всего, обнять всех и каждого без страха и без ожиданий. Имея в своём распоряжении силу отстраняясь от всего, одновременно охватывая всё, идущий по Пути Свободы воин способен позволить своему духу свободно следовать течению жизни и стать частью всего её богатства. В этом и заключается подлинная свобода - тот захватывающий и величественный дар, которым Орёл наделяет всех, кто безупречно следует Пути Воина. Воины, достигшие в своей подготовке этой стадии, без ложной скромности направляются вперёд, чтобы принять свою заслуженную награду, так как им известно, что они тяжело трудились ради этого момента и честно заслужили свою свободу. Однако, получив свою награду, такие воины наслаждаются ею лишь мгновение, а затем вновь распространяют её по миру - как единственный дар, который они могут предложить в благодарность за восхитительную возможность идти по Пути Воина. Настоящие воины не склонны к накопительству, так как в своей борьбе за то, чтобы стать воинами, они усвоили, что жизнь является не наказанием, а самым бесценным даром. Поэтому они не могут отвернуться от жизни, не выразив ей свою глубокую признательность. Покорить силу и выйти затем на Путь Свободы в определённом смысле чрезвычайно трудно, но, как ни парадоксально, одновременно и очень легко. Ключ кроется в смирении - качестве, присущем каждому человеческому существу в форме потенциальной способности, которую, как и любой талант, можно раскрыть, воспитать и взрастить. Подлинное смирение не несёт в себе покорности; это спонтанный порыв сердца, вызванный разумным признанием взаимосвязанности всего живого. ВОИН МОЖЕТ НАДЕЯТЬСЯ ПОЛУЧИТЬ ПРЕИМУЩЕСТВО НАД СИЛОЙ ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ ВНИМАТЕЛЬНОСТИ К ИСХОДЯЩИМ ИЗ ЕГО СЕРДЦА ПРИКАЗАМ. НЕТ ИНОГО СПОСОБА ВЫЖИТЬ В НЕОСЛАБЕВАЮЩИХ НАПАДЕНИЯХ СИЛЫ НА ВОИНА, СТРЕМЯЩЕЮСЯ ОВЛАДЕТЬ ЕЮ. ВОИН НИКОГДА, НИ НА МГНОВЕНИЕ НЕ ДОЛЖЕН УПУСКАТЬ ИЗ ВИДУ, ЧТО СИЛА НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЧЬЕЙ-ТО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ, КОТОРУЮ МОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ В ЭГОИСТИЧЕСКИХ ЦЕЛЯХ. - СИЛУ МОЖНО ПРИМЕНЯТЬ ТОЛЬКО НА БЛАГО ВСЕГО ЖИВОГО, ПОСКОЛЬКУ ЛЮБАЯ ОТДЕЛЬНАЯ ЕДИНИЦА ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ ОГРОМНОГО ЦЕЛОГО. ЕСЛИ ВОИН НЕУКЛОННО УДЕРЖИВАЕТ СВОЁ НАМЕРЕНИЕ НА ЭТОМ ЗНАНИИ В ТЕЧЕНИЕ ВСЕЙ БИТВЫ, НАСТУПАЕТ МОМЕНТ, КОГДА ОН СОСКАЛЬЗЫВАЕТ ВО ВТОРОЕ СОСТОЯНИЕ БЕЗМЯТЕЖНОСТИ И, ПРЕБЫВАЯ В ЭТОМ НОВОМ СПОКОЙСТВИИ ЖИЗНИ, ПОСТИГАЕТ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ОРЛА. ИМЕННО ТОГДА ВОЛЯ ВОИНА СТАНОВИТСЯ ВОЛЕЙ ОРЛА. И С ЭТОГО МГНОВЕНИЯ ВОИН ОСВОБОЖДАЕТСЯ ОТ УЖАСНЫХ ИСКУШЕНИЙ СИЛЫ. БИТВА НАКОНЕЦ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, И СИЛА, ЗА КОНТРОЛЬ НАД КОТОРОЙ БОРОЛСЯ ВОИН, ТИХО ПОДЧИНЯЕТСЯ ЕГО ВОЛЕ. В ЭТОМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ТО ПОДЛИННОЕ МОГУЩЕСТВО СИЛЫ, КОТОРОЕ ДЕЛАЕТ ИДУЩЕГО ПО ПУТИ СВОБОДЫ ВОИНА СОВЕРШЕННО НЕПОБЕДИМЫМ СУЩЕСТВОМ. Человеку нужно долго учиться слушать своё сердце. Однако в современном мире люди склонны насмехаться над чувствительностью, и это ещё больше отдаляет человека от его сердца. Долгие годы основное внимание уделялось развитию рационального ума, и во многом из-за этого человек позабыл также о подлинном смысле смирения. То, что человек стал считать смирением, представляет собой в действительности не что иное, как чувство покорности, навязываемое личности под влиянием социальных условий. Как уже отмечалось, настоящее смирение исходит из сердца и, следовательно, является чувством, а не вынужденными поступками, основанными на ощущении необходимости быть покорным. Эта разница жизненно важна, и, если воин хочет выжить в битве против силы, он должен понять её вместе со всеми вытекающими последствиями. По мере погружения в учение обнаружится, что мы вновь и вновь возвращаемся к принципу смирения, чтобы с каждым разом постичь всё более глубокие его следствия; однако сейчас ограничимся лишь самым общим содержанием этой концепции. Чтобы полностью понять концепцию смирения, следует помнить, что к тому времени, когда воин достигает в своей подготовке этой стадии, он уже покоряет и страх, и трезвость. Покорив свой страх и, следовательно, обладая достаточной трезвостью, чтобы видеть жизнь такой, какова она есть, воин готов смириться с собой в самом истинном смысле этого слова. Теоретически, воин мог сделать это уже тогда, когда покорил свой страх, однако не стоит забывать, что на практике многие положения учения накладываются друг на друга. То же происходит в школе с ребёнком: чтобы перейти в следующий класс, ему не нужно полностью овладевать одним предметом, однако он должен в определённой мере усвоить материал по нескольким предметам. Это справедливо и в отношении самой жизни; из-за взаимосвязанности всего живого человек не может продвинуться дальше определённого уровня мастерства, если не овладеет умениями более высокого уровня восприятия. Таким образом, прежде чем смириться с самим собой, воину приходится пройти долгий путь, поскольку после того, как он покоряет свой страх, он может полностью смириться с собой лишь тогда, когда сходится в битве с силой. Опасность силы для воина заключается в том, что, обладая ею, он способен достичь всего, чего хочет. По этой причине самым сильным искушением является использование силы для маскировки чувства неполноценности. Вследствие этого подлинной кульминацией битвы против силы является борьба воина с собственными чувствами неполноценности и недостойности. Единственный способ преодолеть чувство недостойности - достичь того глубокого и искреннего смирения, которое лишено осуждения, хотя в свете трезвости всё становится совершенно ясным. Другими словами, воин должен честно взглянуть на самого себя, увидеть себя таким, каков он есть, не пытаясь скрыть свои недостатки или осуждать свои действия - физические, эмоциональные и мысленные. Это одна из сложнейших в мире задач, и она требует полной безжалостности, так как то, что мы видим в жёстком свете трезвости, всегда приводит нас в замешательство. Среди нас нет ангелов; взгляд в зеркало беспристрастности неизбежно вызывает возникновение опустошающего чувства вины. И всё же только в такой момент возникает возможность достичь подлинного смирения, если только человек способен воспринимать взаимосвязанность всего живого. Если в этот миг воин сможет честно взглянуть на самого себя и, без какой-либо ненависти к себе, смирится с тем, что он действительно достоин жизни - хотя бы потому, что жив до сих пор, - чувство стыда и вины вытесняется подлинным ощущением смирения. Это ни в коем случае не означает, что воин оправдывает своё прошлое; скорее, в этот момент истины он понимает, что лишь благодаря своему прошлому смог стать воином. Стыд ни на каплю не исправит нашей вины; никакие сожаления не способны обратить время вспять, однако пытаться в ужасе отвернуться от своего прошлого означает сделать его тщетным и бессмысленным. Настоящий воин никогда не сделает ничего подобного по той простой причине, что его уважение к жизни слишком велико. К примеру, если нам приходится убивать, чтобы добыть пищу, мы должны по крайней мере уважать дух растений или животных, которые отдают свою жизнь, чтобы продолжали жить мы. Аналогично, если мы способны познать ценность жизни, только переступив через окружающих, наш долг заключается в том, чтобы с уважением относиться к духу тех людей, которые пострадали по нашей вине, позволив нам чему-то научиться. По этой причине отказ постичь истину о своих действиях в прошлом представляет собой на самом деле презрительное отношение к жертвам всех тех, кто помогал нам на нашем пути, то есть неблагодарную жестокость, основанную на постыдном чувстве собственной важности. Считающие себя высокодуховными люди впадают в ту же ошибку, что и те, кто считают себя недостойными жизни. Возвышать себя столь же нелепо, как и мириться с чувством неполноценности и пытаться каким-либо образом отстраниться от жизни. Стремление стать диктатором так же безумно, как и желание быть нищим - независимо от того, выпрашиваем мы деньги, признание или любовь. Любое подобное поведение основано на том, что люди не способны принять себя такими, какими они являются. Они не распознают своей подлинной природы и предназначения в жизни и вместо этого считают, что должны стать кем-то другим. Поступая так, они отворачиваются от жизни и от своей подлинной судьбы. Такие люди никогда не поймут смысла смирения, так как они индульгируют в чувстве собственной важности, корни которого глубоко погружены в жалость к самому себе. Единственный способ, с помощью которого можно научиться мириться с самим собой, заключается в видении жизни в её подлинном свете и признании того, что, поскольку нам позволили ходить по этой Земле, мы должны принять на себя ответственность за боль, увечья и убийства и таким образом познать ценность жизни. Так постановила сила - эта истина действительно совершенно ужасна, но ей присуща и непостижимая красота. Воина, который обнаружил эту истину и сам постиг её, переполняет всепоглощающее ощущение благоговения, поскольку благодаря этому знанию он всем своим существом познаёт само содержание и предназначение жизни. Благодаря ясному пониманию взаимозависимости, взаимодействия и взаимосвязанности всего живого, воин способен ощутить любое существо, которое тем или иным способом соприкасалось с его жизнью, словно каждое из них дотягивается до него и вновь прикасается к сокровенному центру его существа. В его памяти снова всплывают давно забытые воспоминания о тех, кто отдал свою жизнь, чтобы он мог жить, о тех, кто пострадал от его рук, пока он неумело продвигался в своём обучении. И всё же при полном знании взаимосвязанности всего живого у воина никогда не возникает ни критического отношения, ни осуждения - только глубокое понимание того, что все формы жизни должны пройти по одному пути. Признавая это, воин без тени сомнений понимает, что должное признание лишено осуждения, и впервые в своей жизни он испытывает подлинный покой. В этот миг покоя и гармонии воин с предельной ясностью видит, как много было ему дано. Это чрезвычайно мучительный момент - мгновение, столь мучительно прекрасное, что ни один воин не остаётся после такого опыта прежним человеком. Что есть у воина такого, чем он мог бы расплатиться за тот невероятный, невыразимый дар, которым его наделили, позволив стать участником жизни, за эту высокую честь? Все деньги мира не могли бы стать достойной платой. Никакое самое возвышенное служение не смогло возместить эту честь. Что же воин может отдать взамен? Именно в этот момент воин осознаёт, что у него нет иного выбора, как только опустить руки и сделать шаг назад, склонив голову в подлинном смирении. Когда воин стоит с пустыми руками и опущенной головой, его ошеломляет скудость человеческих возможностей. И всё же может ли он позволить себе отвернуться от этого мига, никак не выразив свою признательность? Уйти прочь, не оставив хотя бы символа своей благодарности, означало бы для воина сделать бессмысленным весь принцип следования пути с сердцем. Так как у него нет больше ничего и он знает, что ничего больше и не требуется, воин с радостью отдаёт единственное, чем владеет, - своё сердце; при этом он отдаёт и свою свободу. Широко распахивая своё сердце, воин выплёскивает в мир все свои чувства, сердечность и любовь. Он не оставляет себе ничего, поскольку знает, что даже всего того, что скопилось в его сердце, недостаточно, чтобы расплатиться за этот долг. Воин не беспокоится и о возможных последствиях того, что он распахнул своё сердце, ибо что может он потерять, если уже отдал всё без остатка? Однако, отдавая своё сердце миру, воин знает, что он даже мог бы навсегда пожертвовать своей свободой. В своей человечности воин всегда остаётся свободным существом - свободным от привязанности к своим ближним, свободным от социальной обусловленности, свободным в том, что он способен думать, чувствовать и действовать в соответствии с выбранной им самим системой отсчёта. Однако этот человек навечно связан с жизнью тем, что он - воин. В тот самый миг, когда он может принять свою полную свободу, воин решает использовать её во благо всего живого. Он никогда уже не сможет отделить себя от ближних по той простой причине, что уже не хочет этого. Вместо этого воин решает разделить сними свой жребий. И потому раз за разом, жизнь за жизнью он занимает своё место среди собратьев не только для того, чтобы оказаться среди их глупости, но и для того, чтобы возвышаться среди них как столп силы и успокоения, как лидер и друг. Такова подлинная природа смирения - того состояния осознания, которое является самой сущностью воина, подлинного смысла существования Атль'амана (древний титул Воинов Духа - прим. автора). Однако следует подчеркнуть, что нет иного способа достичь этого состояния, кроме полного примирения с самим собой. Если человек непрерывно барахтается в чувстве собственной важности или жалости к самому себе, в чувствах превосходства или неполноценности, в ощущениях собственной высокодуховности или недостойности, он не может распознать бесценный дар жизни и привилегию возможности следовать пути с сердцем. Таким образом, для настоящего воина состояние смирения означает не показатель статуса, не значок на груди, но скорее выражение его сокровенных чувств, вызванных знанием того, что он не выше и не ниже никого и ничего во Вселенной. В конечном счёте разница между смирением и подлинной любовью совсем незначительна; эти два качества представляют собой лишь различные выражения одной и той же силы. СМИРЕНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПАССИВНЫМ ПРИМИРЕНИЕМ С ПРОЦЕССОМ ЖИЗНИ; ЛЮБОВЬ ЕСТЬ АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ В ЭТОМ ПРОЦЕССЕ. Этот афоризм можно было бы иначе выразить так: скромность есть способность воина принимать себя таким, каков он есть, а любовь - дар, который воин приносит взамен за всё то, что было даровано ему. Смирение и любовь удивительно просты, но одновременно и чрезвычайно глубоки. И того, и другого очень нелегко достичь, если человек ещё не научился любить самого себя. Более того, эти два слова, вероятно, являются самыми неверно понимаемыми словами в любом языке и потому подвергаются ужасным искажениям. И всё же ни смирения, ни любви нельзя избежать по той простой причине, что оба они являются частью предназначения каждого человеческого существа. Рано или поздно каждому человеку придётся вступить на путь с сердцем и при этом предстать перед легендарным Святым Граалем. Созерцание этого невыразимо прекрасного предмета в самом себе является воистину смиряющим опытом. В этот подлинно волшебный момент человек наконец понимает, что это яркое и лучистое вместилище - не миф; в действительности, это светящийся кокон человека, в сияющих глубинах которого отражаются подлинные смысл и предназначение любви. Таким образом, если воин терпит поражение в своей битве против силы, то только из-за недостатка смирения, которое позволило бы ему увидеть взаимосвязанность всего живого. В результате этого он не может принять себя таким, каков он есть, поскольку так и не научился любить самого себя. Теперь - последнее, о чём стоит сказать, так как без упоминания об этом глава оказалась бы неполной. Четвертью, связанной с силой, является Юг - место тепла. Юг описывается как врата в мир нагваля, и в этом смысле следует понимать, что основной обязанностью и предназначением любого нагваля является направление других существ к свободе. На основании того, что уже было сказано о четырёх природных врагах, и в особенности о силе, читатель без труда поймёт, почему Юг называют вратами в мир нагваля. В конечном счёте все настоящие воины идут по Пути Свободы - поскольку для них это единственный путь с сердцем. Таким образом, совсем не удивительно, что вратами в мир нагваля служит сердечность. Перейдём к последнему из четырёх природных врагов, а именно - к старости, расположенной именно там, где ей и надлежит быть, - на Западе, в месте смерти. Хотя обычному человеку редко доводится сражаться с трезвостью или силой, старость, подобно страху, неизбежна, так как является неотъемлемой частью жизни. Однако для воина старость представляет собой нечто весьма отличное от старости обычного человека, хотя в определённом смысле они очень сходны. ПОКОРИВ СВОЙ СТРАХ, ДОБИВШИСЬ КОНТРОЛЯ НАД ТРЕЗВОСТЬЮ И СУМЕВ СОВЛАДАТЬ СО СВОЕЙ СИЛОЙ, ВОИН НАКОНЕЦ ПОДХОДИТ К ТОМУ ПЕРЕКРЁСТКУ, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЮТ ЧЕТВЁРТЫМ ПРИРОДНЫМ ВРАГОМ, - К СТАРОСТИ. ТО, КОГДА ИМЕННО ЧЕЛОВЕК СТОЛКНЁТСЯ С ЭТИМ ВРАГОМ, ЗАВИСИТ ОТ ЕГО ИНДИВИДУАЛЬНОГО УРОВНЯ ЛИЧНОЙ СИЛЫ. НЕКОТОРЫЕ ПРИБЛИЖАЮТСЯ К НЕМУ ТОЛЬКО К КОНЦУ ЖИЗНИ, ПОСКОЛЬКУ БОРЬБА С ТРЕМЯ ПРЕДЫДУЩИМИ ВРАГАМИ ЗАНЯЛА У НИХ СЛИШКОМ МНОГО ВРЕМЕНИ; НО ТЕ, КТО ДОСТАТОЧНО БЫСТРО СУМЕЛ ПОКОРИТЬ ТРЁХ ПЕРВЫХ ВРАГОВ, МОГУТ ВСТРЕТИТЬСЯ С ЧЕТВЁРТЫМ В ДОВОЛЬНО РАННЕМ ВОЗРАСТЕ. Этот афоризм описывает старость скорее графически, однако ясно указывает на то, что даже Путь Воина ведёт в никуда. В конце концов, каким бы невероятным и захватывающим ни было путешествие воина, ему также приходится лицом к лицу столкнуться с неизбежным концом всех смертных. В прошлом существовало огромное множество Толтеков, которые в своём неведении относительно подлинной природы жизни пытались найти способ одолеть старость. Сегодня Толтекам известно несколько способов добиться этого, но, хотя такие техники действительно работают и приносят практикующим относительное бессмертие, они не ведут к свободе. Как бы невероятно это ни звучало, сегодня по Земле ещё скитаются Толтеки, которым уже более десяти тысяч лет. И всё же эти люди представляют собой жалкие создания - отвратительные природные отклонения, сами заманившие себя в ловушку, из которой теперь не могут выбраться. Хотя теперь эти люди способны понять глупость своего решения любой ценой добиться бессмертия, они не могут прекратить своего опасного и жалкого существования по той простой причине, что боятся последствий ухода из потока жизни. Эти последствия действительно страшны и подлинно ужасны, но, учитывая тему этой книги, мы не будем останавливаться на них. Воин, идущий по Пути Свободы, понимает подлинное предназначение жизни и потому не делает ничего, что могло бы хоть как-то отклонить его от собственной судьбы. Действительно, зачем им делать это, если постигнутое ими предназначение неизмеримо огромнее, выше и прекраснее, чем всё, что только можно себе вообразить? Тот же принцип применим в отношении старости и смерти, и именно по этой причине идущий Путём Свободы воин ни в коем случае не будет ни вмешиваться в естественный процесс старения, ни искать выгод в стремлении к бессмертию. Однако ловушка старости кроется именно в таком принятии своего предназначения. Чтобы понять это, необходимо осознать, что важной является не цель, а само путешествие - каким бы странным это ни показалось обычному человеку. Любая цель, как только она достигнута, очень скоро становится источником лени и чувства непогрешимости, которые быстро порождают гибельное расположение духа, лучше всего описываемое как чрезмерная уверенность. Вообще говоря, обычный человек всегда преследует невозможные цели, которых ему никогда не суждено достичь. По этой причине он никогда по-настоящему не подходит к тому вошедшему в поговорку перекрёстку, который отмечает старость; его ждёт старость в общепринятом смысле этого слова. СТАРОСТЬ ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕКРЁСТКОМ В ТОМ СМЫСЛЕ, ЧТО ЭТО ТОЧКА, В КОТОРОЙ ПОД ПРЯМЫМ УГЛОМ СКРЕЩИВАЮТСЯ ДВЕ СИЛЫ - НЕПРЕОДОЛИМОЕ ИСКУШЕНИЕ ОТДЫХА И РЕШИМОСТЬ ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ. ЕСЛИ ВОИН УСТУПАЕТ ИСКУШЕНИЮ ОТДЫХА, ПРОЦЕСС СТАРЕНИЯ ТЕЛА БЛОКИРУЕТ ЕГО ЛИЧНУЮ СИЛУ, И ОЧЕНЬ СКОРО ВОИН СТАНОВИТСЯ ТАКИМ ЖЕ НЕМОЩНЫМ, КАК И ЛЮБОЙ ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК В СТАРОСТИ. ЕСЛИ ЖЕ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, ВОИН СОПРОТИВЛЯЕТСЯ ИСКУШЕНИЮ ОТДЫХА, ОН СОВЕРШАЕТ ЕЩЁ ОДНО ЧУДО И СОВЕРШАЕТ ПОВОРОТ ОСОЗНАНИЯ НА ДЕВЯНОСТО ГРАДУСОВ, ЧТО ПОЗВОЛЯЕТ ЕМУ ВОЙТИ В ТО ОСОБОЕ СОСТОЯНИЕ, КОТОРОЕ НАЗЫВАЕТСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНЫМ ПУТЕШЕСТВИЕМ ВОИНА. В противоположность обычному человеку, воином является тот, кто верно следовал своему сердцу в поисках подлинных знания и силы; однако добившись их, воин одновременно достигает конца своего путешествия. Такому воину не остаётся ничего иного, как только смириться с необходимостью прожить остаток жизни в том состоянии, которое можно по праву назвать отставкой. Именно в такой отставке кроется ужасное искушение для воина - ведь он так долго жил вызовом и всегда вёл жизнь на грани, и потому, как любое человеческое существо, он с радостью бы просто присел и насладился своей победой. Именно в этом смысле старость воина очень похожа на старость обычного человека. Если жизнь была прожита хорошо, любому человеческому существу хочется в полной мере насладиться своими свершениями. Хотя, в сущности, в этом нет ничего плохого, такое желание является роскошью, которую воин не может себе позволить. Если он поддастся ему, то потерпит поражение в самый миг своего ликования, и старость лишит его всего, за что он так долго сражался. Присаживаясь передохнуть, чтобы насладиться своей заслуженной отставкой и плодами многолетних сражений, воин, даже не осознавая того, становится ленивым и небрежным. Он теряет свою бдительность, одно влечёт за собой другое, пока наконец воин не обнаруживает, что стал обычным немощным стариком, у которого не осталось ничего из былой славы, - но уже слишком поздно. Во многом от самого воина зависит, когда именно он столкнётся со старостью. Очевидно, обычный человек сталкивается с ней в самом конце жизни. В целом, это справедливо и в отношении большинства воинов, поскольку для того, чтобы стать безупречным воином, действительно необходимо сражаться всю жизнь. Однако читатель может вспомнить, что в "Возвращении Воинов" говорилось, что не всем воинам требуется на подготовку и опыт одинаковое время, и это приводит к достаточно большим разрывам в том, когда каждому из них приходится столкнуться со старостью. Воины, продвинувшиеся на пути дальше других, вероятнее всего, столкнутся с вызовами первых трёх врагов в относительно раннем возрасте и, обладая значительным опытом прошлого, смогут закончить эти битвы быстрее обычного. В результате, такие воины встретятся со старостью намного раньше. Это не означает, что жизнь такого воина непременно станет короче - просто он столкнётся с проявлениями старости намного раньше, чем другие. В конечном счёте, независимо от того, когда именно воин сталкивается со старостью, она остаётся смертельным врагом и к ней следует приближаться с той же безупречностью, что и к первым трём врагам. Для покорения старости применимо то же правило, что и для преодоления страха, - воин должен следовать течению старости, но никогда не уступать ей. При этом возникает очень странное явление. Хотя воин не вмешивается в естественный процесс старения физического тела, его жизненная сила замедляет этот процесс до такой степени, что определить его подлинный возраст часто совершенно невозможно. Однако на самом деле важны не внешние проявления этого факта, а скорее само явление и его психологическое влияние на воина. Это явление называется поворотом на девяносто градусов, а его психологические следствия - окончательным путешествием. Чтобы понять глубинное содержание этих понятий, обратимся к более подробным объяснениям. Поворот на девяносто градусов очень нелегко объяснить словами, так что прибегнем к аналогии. Представим себе жизнь человека как отрезок определённой длины. Он начинается рождением и заканчивается смертью. Начертим круг, диаметром которого является этот отрезок. Окружность олицетворяет судьбу (в противоположность предназначению, слово "судьба" является техническим термином, описывающим ту часть предназначения, которой предстоит проявиться в отдельном воплощении - прим. автора) человека (рис. 3). Рисунок 3. Круг бытия Вложение:
4prvr.gif [ 16.41 KIB | Просмотров: 6793 ]
В круге заключается всё необходимое человеку, то есть всё, с чем он столкнётся в течение отдельного воплощения. По сути, этот круг представляет собой потенциал человека в данном воплощении, непонятный в момент рождения, но постепенно раскрываемый, осуществляемый и последовательно разворачивающийся в течение жизни. Эта схема технически называется кругом бытия. Разумеется, диаметр круга пересекается с окружностью в точках рождения и смерти - это означает, что в моменты рождения и смерти человек полностью соприкасается со своей судьбой. Однако очень редкие люди по-настоящему "касаются сторон", полностью следуя своей судьбе на всём протяжении жизни. Чтобы понять это, представим себе человека, день за днём продвигающегося по отрезку. Очевидно, этот путь состоит из крошечных по сравнению с полной длиной отрезка шагов (рис. 4). Рисунок 4. Раскрытие потенциала Все загадки Нагвализма, Крик Орла, Четыре природных врага Двигаясь вперёд, человек выявляет свой потенциал, направляя внимание вовне, в стороны от отрезка. В процессе поиска или выявления потенциала человек обнаруживает в своём светящемся коконе те энергетические поля, которые соответствуют непознанному. То, насколько далеко в непознанное он проникнет, зависит от самой личности, однако обычный человек никогда не удаляется далеко от отрезка по той причине, что этот отрезок является основой социальной обусловленности. Точку проникновения в непознанное можно соединить с исходной точкой на диаметре круга, означающей социальные условия, и такая линия станет радиусом меньшего круга, центр которого также расположен на отрезке. Этот малый круг представляет собой взгляд человека на мир и является общей суммой его знаний в данный момент. В ходе жизни человек постоянно корректирует свой взгляд на мир и, следовательно, образует круги различного размера; таким образом, совокупность этих кругов описывает его проникновение в непознанное. На практике обнаруживается, что в жизни обычного человека происходит поистине поразительная вещь: хотя вполне естественно предположить, что вначале эти меньшие круги малы, а затем увеличиваются, но на самом деле справедливо совершенно обратное. Это происходит по той причине, что ребёнку не так страшно скитаться в непознанном, и потому он чаще всего "касается сторон" своего полного потенциала. Однако по мере того, как набирает силу социальная обусловленность, человек всё теснее прижимается к окрестностям диаметра круга бытия. В результате радиусы расположенных вдоль диаметра кругов постепенно уменьшаются. Таким образом, нетрудно понять, что обычный человек никогда не раскрывает свой полный потенциал, и именно по этой причине жизненно важной становится техника перепросмотра. Благодаря перепросмотру воин способен восполнить все пробелы и исследовать упущенный в прошлом потенциал. К тому времени, когда он достигает конца жизни, воин раскрывает всю площадь круга бытия или, другими словами, полный спектр своей судьбы. Теперь следует осознать, что всё это происходит на арене жизни на физическом плане, то есть разворачивается вдоль горизонтальной оси. Однако, когда воин сталкивается со старостью, он совершенно непроизвольно вызывает поистине поразительное явление, которое называют поворотом на девяносто градусов. Во время сражения с проявлениями старости, тянущими его к смерти, или "концу отрезка", у воина нет иного выхода, кроме разворота в другую сторону. Иными словами, воин почти непроизвольно начинает вновь переоценивать или перепросматривать всю свою жизнь, но на сей раз - под совершенно иным углом зрения. Чтобы осознать это, важно понимать, что вплоть до этого момента воин подходил к непознанному под углом зрения жизни на физическом плане, то есть по горизонтали. Иначе и быть не могло, так как воин является практичным существом и идёт по пути практики. Однако, раскрыв всю площадь круга своего бытия по горизонтали, воин начинает пересматривать этот круг, двигаясь вдоль вертикальной оси. Хотя раньше воин проживал свою жизнь под углом зрения видимого во сне, или тоналя, теперь он переходит на тот уровень осознания, с которого видит жизнь под углом зрения своего истинного Внутреннего Я - сновидящего. Так воин совершает поворот осознания на девяносто градусов, изменяя направление с горизонтального на вертикальное; благодаря этому он превращает круг бытия в сферу. Это означает, что теперь воин познаёт себя как своё тело сновидения или, другими словами, достигает воссоединения со своим подлинным Я. Психологическим результатом такого поворота является то, что называют окончательным путешествием воина. Это новое, второе путешествие представляет собой не что иное, как полный перепросмотр всей жизни под углом зрения нового осознания. Сейчас мы не будем погружаться в описание подробностей этого путешествия, так как оно выходит далеко за пределы тематики этой книги; пока достаточно будет сказать, что в этом путешествии воин начинает играть активную роль в формировании своего предназначения. Иными словами, теперь воин может самостоятельно определять подробности своего предназначения. Из этого следует множество глубоких выводов, так как предназначение человека охватывает все его прошлые и будущие воплощения, включая текущее. Жизненно важно помнить, что всё описанное выше является лишь аналогией реального процесса, то есть на самом деле нет ни круга, ни диаметра, ни радиусов - всё это только метафора совершенно реального процесса, который намного превышает возможности слов. ПОВОРОТ НА ДЕВЯНОСТО ГРАДУСОВ НЕ ОТМЕНЯЕТ СТАРЕНИЯ ФИЗИЧЕСКОЮ ТЕЛА, НО ПОЗВОЛЯЕТ ВОИНУ СОХРАНЯТЬ КОНТРОЛЬ НАД ВСЕМИ ЕГО СПОСОБНОСТЯМИ, ЗНАНИЯМИ, ТРЕЗВОСТЬЮ И СИЛОЙ ВПЛОТЬ ДО МОМЕНТА ФИЗИЧЕСКОЙ СМЕРТИ И ДАЖЕ ПОСЛЕ НЕЁ. ЭТО - НАГРАДА ВОИНУ ЗА ЕГО РЕШИМОСТЬ БЕЗУПРЕЧНО СРАЖАТЬСЯ ДО САМОГО МОМЕНТА ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ СМЕРТИ. Как становится ясно из этого афоризма, поворот на девяносто градусов ни в коей мере не нарушает естественный процесс старения, однако позволяет воину совершить удивительное чудо. Поскольку следствия этого поворота оказывают такое оживляющее воздействие, они действительно замедляют процесс старения физического тела. Но этот поворот не удлиняет жизнь воина; он просто помогает ему сражаться с истощающими результатами старения физического тела, которое в противном случае становилось бы с годами всё слабее. В свою очередь, это позволяет воину сохранять силу, пригодность и здоровье разума, эмоций и физического тела, а это, разумеется, чрезвычайно важно для любого воина. ВОИН СТАНОВИТСЯ ДОСТОЙНЫМ ТИТУЛА ТОЛТЕКА ЛИШЬ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОН СОВЕРШАЕТ ПОВОРОТ НА ДЕВЯНОСТО ГРАДУСОВ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, КАРЬЕРА ПОДЛИННОГО ТОЛТЕКА КОРОТКА ПО ЛЮБЫМ МЕРКАМ - И ВСЁ ЖЕ ДОСТАТОЧНО ДЛИННА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК НАСЛАДИЛСЯ СВОЕЙ ПОЛНОЙ СИЛОЙ. ИЗБИРАЯ ПУТЬ СВОБОДЫ, ВОИН ЗНАЕТ, ЧТО НЕ СМОЖЕТ ПОБЕДИТЬ СТАРОСТЬ, НО ДОЛЖЕН БЕЗУПРЕЧНО БОРОТЬСЯ С НЕЙ ДО САМОЙ СМЕРТИ. В этом афоризме кроется подлинное определение Толтека. Из него ясно, что понятие "Толтек" можно по праву применять только к тем воинам, которые избрали Путь Полной Свободы. Путь Полной Свободы не позволяет воинам пользоваться силой в эгоистических целях. Став едиными со своим телом сновидения после поворота на девяносто градусов, воины могут использовать силу только на всеобщее благо, так как все сновидящие человечества являются по своей природе групповым сознанием. Из всего этого следует такая истина: чтобы стать настоящим человеком знания, воин должен победить четырёх природных врагов - только тогда он сможет по праву называть себя Толтеком. Другими словами, воин должен проживать свою жизнь как Толтек, и, хотя он может называть самого себя Толтеком, он никогда не становится настолько тщеславным, чтобы забыть, что в действительности является наследником традиции Толтеков. Смирение воина таково, что он не пытается присвоить себе звание Толтека до тех пор, пока в самой глубине своего сердца не осознает, что прожил всю свою жизнь безупречно, - только после этого он может принять эту высочайшую честь. В этом отношении следует понимать, что титул "Толтек" невозможно кому-либо присвоить; это внутреннее понимание, которое никогда не выставляют напоказ, будто эполеты или нагрудные значки. Все подлинные Толтеки понимают, кто они, и для них достаточно самим понимать это - именно в этом кроется их подлинное достоинство. Кроме того, звание Толтека связано с мучительной истиной о сражении воина со старостью. Выбирая Путь Полной Свободы, воин расстаётся с желанием отсрочить процесс старения и, тем более, саму смерть. В результате воин знает, что сражается в безнадёжной битве, и всё же делает это с такой безупречностью духа, что не отчаивается и не возмущается тем, что никогда не сможет одолеть своего последнего врага. Вместо этого воин отдаёт битве все свои силы, позволяет своему духу следовать течению и безмятежно наслаждается чудесами своего окончательного путешествия. Каким бы странным это ни казалось, воин, сражающийся в битве против старости, приближаегся к своей смерти с песней! Хотя карьера подлинного Толтека очень коротка, её всегда более чем достаточно. Как только воин понимает, что он воссоединился со своим подлинным Внутренним Я, время перестаёт иметь для него значение. В этом понимании воин ясно видит путь впереди; пусть он прожил полную, богатую и безупречную жизнь, но какое значение это будет иметь после того, как он умрёт? И всё же, вопреки этому, воин не относится к тем людям, которые охотно принимают смерть, ибо его любовь и уважение к жизни слишком велики. В конечном счёте именно по этой причине воин принимает вызов, который ему бросает старость, и начинает сражаться в безнадёжной битве. К тому же смерть представляет собой не что иное, как врата, возвращающие человека в поток жизни - к жизни, наполненной множеством приключений и ещё не найденных сокровищ духа. Почему же воину-Толтеку не петь и не радоваться? Он действительно сражается в битве, в которой нельзя победить, но для воина важными являются не победа или поражение - важна радость понимания того, что он сражается безупречно. Четыре природных врага Все загадки Нагвализма, Крик Орла, Четыре природных врага источник
_________________ Нет ничего такого, чего нельзя было бы изменить.
|
20 авг 2014, 15:51 |
|
|
|
|
Страница 1 из 1
|
[ Сообщений: 2 ] |
|
Кто сейчас на форуме |
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1 |
|
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете добавлять вложения
|
|